— И ты еще спрашиваешь меня об этом? — возмутилась та. — На твоих глазах оскорбили жену, а ты стоишь и размышляешь.
― Значит, полицейский тебе не понравился? Тогда почему ты мне не велела остаться в хижине?
― Тьфу! ― в сердцах сплюнула Суббамма. — Если бы ты видел, что произошло в хижине! Любой муж не стерпел бы.
Теперь Катти Сандживи живо представил все детали происшествия. И по мере их осознания в его груди ширилось и росло что-то неприятное и беспокойное. Он уже ненавидел этого толстого полицейского, город, Нарайяна и его лавку — всю эту проклятую жизнь, с которой он оказался связанным. Отрывочные неоконченные мысли метались в его голове. Он почувствовал, что ему не хватает дыхания, и оранжево-красные круги заплясали перед глазами. И в этих кругах плыла глумливо улыбающаяся физиономия полицейского. Руки с короткими пальцами хватали Суббамму. Зрелище становилось непереносимым…
Когда полицейский снова появился перед хижиной, стремительная тень метнулась от пыльной рощи. Лезвие ножа мягко вошло в тело. Полицейский хватил воздух широко открытым ртом и стал оседать. Последнее, что увидел Катти Сандживи, — это бурое пятно на форменной рубашке полицейского, которое расплывалось и набухало свежей кровью. Внезапно ослепший и оглохший он бросился к дороге и побежал по ней, странно петляя между идущими машинами.
Потом на Катти Сандживи надели наручники и привезли в полицейском джипе в город. Он до последнего момента не хотел верить, что его пребывание в городе затянется на столь долгий срок.
В зале суда, мрачном и прохладном, за длинным столом сидели три человека. На них были длинные черные одеяния. Эти трое показались ему симпатичными людьми. Катти Сандживи невольно расположился к ним. Чуть поодаль от стола сидел оскорбитель-полицейский с бледным нахмуренным лицом. Его правая рука висела на перевязи. Катти Сандживи опасливо покосился на него. Полицейский отвернулся.
Те трое начали задавать вопросы.
― Ты ударил полицейского ножом? — спросил первый
― Да, — ответил Катти Сандживи, радуясь, что он может ответить этому симпатичному ему человеку утвердительно.
— А может быть, ты не ударил его ножом? — спросил второй.
— Нет, не ударил, — Катти Сандживи не хотелось возражать и этому.
― Ударил или нет? — переспросил третий.
— Ударил или нет, — Катти Сандживи не хотелось обижать и третьего.
— Поразительно! — сказал первый. — Так мы ничего не добьемся. Я не могу понять логики его мыслей и поведения.
