— Урали, — ответил он, округлив в изумлении глаза.
― А ты кто? — в свою очередь спросил урали.
Я не могла ответить ему так же просто и на минуту задумалась.
― А! — вдруг почему-то обрадовался он. — Ты мадама! Мне о тебе говорили панья. А я — Падикен, жрец урали.
И тогда я осведомилась, зачем нужна жрецу авторучка. Падикен резонно ответил, что такая «палочка» есть у всех важных людей. У больших начальников и у лавочников. Падикен — тоже важная личность, и поэтому без «палочки» ему никак нельзя. Иначе в племени к нему не будет соответствующего уважения.
С такой постановкой вопроса я встретилась впервые. Жрец вынул авторучку из-за уха и покрутил ею перед моим носом.
— Дай посмотреть, — сказала я.
— Нельзя, — покачал головой жрец. — Нельзя ее касаться. Это священная вещь. Только для жреца.
У меня в карманах лежало штук пять таких «священных вещей», но я промолчала. Мне нужны были другие «священные вещи», поэтому я спросила жреца:
— Эта авторучка — единственная святыня в племени?
— Что ты! — возмутился Падикен. — У нас еще есть храм.
— Может быть, ты объяснишь, как туда пройти? ― неуверенно попросила я.
— Конечно, конечно! — оживился жрец. — Храм другое дело. Его может каждый посмотреть. Это не то, что священная палочка. — И он любовно погладил авторучку, торчавшую за ухом.
Лесной храм урали-курумба был расположен в четырех милях отсюда. Так мне объяснил Падикен.
— Я пойду с тобой, — неожиданно решил он. — A то ты еще заблудишься.
Я не возражала. Падикен нашел чуть заметную тропинку, отходившую от основной. Местность стала холмистой, и тропинка шла то вверх, то вниз, петляя среди густых зарослей тропических деревьев. С очередного холма мы спустились в небольшую лощину с болотистым дном. Здесь стоял тяжелый и терпкий запах гниения. Падикен сделал мне знак остановиться, а сам, чуть пригнувшись, стал что-то выискивать по краю болота в густых зарослях жесткой, похожей на нашу осоку травы. Наконец он нашел то, что искал, и безмолвно поманил меня рукой.
— Теперь иди осторожно и ступай точно по моем следу, — предупредил он меня.
Мы шли через болото, и коричневая зловонная жижа выступала из-под моих ботинок. Иногда ботинок соскальзывал с кочки, и нога по щиколотку погружалась в теплую неприятную жижу. На другом берегу болота оказался завал. Толстые бамбуковые стволы в беспорядке громоздились друг на друга. Между ними были надежные и уютные ловушки для каждого оступившегося. Мы перепрыгивали со ствола на ствол, стараясь удержаться на их гладкой поверхности. Время от времени под стволами я замечала какое-то движение. Потом выяснилось, что весь завал был заселен змеями, которые предпочли сухие стволы бамбука неприятной сырости гнилого болота. За завалом вновь начались сплошные заросли. Это был колючий кустарник в человеческий рост. Падикен смело кинулся в заросли, пригнул куст и приглашающе кивнул мне. Когда я вошла, куст распрямился, и мы оказались со всех сторон зажатыми колючими плохо гнущимися ветвями. При каждом неосторожном движении колючки впивались в тело и рвали одежду.
