От шнурков до сердечка | страница 38
– Так это же хорошо! – удивлялся Маленький Дуб, уже чуть-чуть переросший Голубую Скамейку.
– Чего ж хорошего-то? – отвечала она. – Тот, кто занимает слишком много места на земле, никогда не дотягивается до неба…
Шли годы. И пока они шли, Дуб все рос и рос, а Голубая Скамейка старела и старела.
– Пожалуй, – разводя ветви и глядя вниз, говорил Дуб, – я не остаюсь таким, как был. Но до неба ещё так далеко! Когда я смотрю на него, мне кажется, я вообще не расту. А звёзды совсем не приближаются… Что это значит?
– Это значит, что ты растёшь, – отвечала снизу Голубая Скамейка, которая давно уже хромала на одну ногу. «Только бы у него не закружилась голова!» – думала она и добавляла: – Не смотри вниз! Смотри вверх и думай о небе: там звёзды.
Однако время от времени Дуб продолжал всё-таки украдкой поглядывать вниз: ого, как сильно он уже вытянулся! Деревья, когда-то самые высокие в лесу, казались ему теперь коротышками, и он с трудом мог расслышать, о чём они там, внизу, шепчутся.
– Голубая Скамейка! – грохотал он сверху. – Вы были правы! Я расту быстро и правильно. Все остальные ниже меня.
– Выше тебя небо и звёзды!..
Голос Голубой Скамейки звучал теперь из такого далёка, что едва долетал до его кроны. И Дуб постепенно начал забывать о небе и звёздах – да и что толку помнить о них? Звёзды звёздами, а дубы дубами… Кстати, что там происходит внизу?
А внизу уже подымались новые дубки – и это настораживало. Пожалуй, лучше не спускать с них глаз, не то обгонят. И не слишком ли много солнца им достается? Расправлю-ка я ветви пошире, и пусть те, кто внизу, знают: сюда дороги нет!
Между тем настала осень. Она была такой тихой, что однажды ночью Дуб услышал, как далеко-далеко внизу, там, где уже ничего нельзя было разглядеть, прозвучали слова:
– Подними крону к небу!
И Дуб, на минуту оторвав взгляд от молодой поросли, взглянул наверх. Наверху сияли звёзды.
– Господи, – прошептал Дуб, и шёпот его был словно гром среди ясного неба, – сколько же их, и как они далеки… И я мог забыть о них! Да что ж теперь… жизнь прошла, а я всё-таки рос медленно и неправильно! Я уже никогда не дотянусь до звёзд.
Но лёгкий, совсем лёгкий смех донесся до него снизу – серебристый осенний смех:
– Дотянешься! Я верю в тебя, мой маленький!
Небольшой дымок без всякой формы
Между прочим, Небольшой Дымок понятия не имел о том, что у всего на свете должна быть какая-то форма. Но это ведь нам с вами как раз и неважно, имел он понятие или не имел. А то, что он формы не имел – важно. Сами посудите: можно ли так вот просто оторваться от трубы и отправиться в путь – совершенно не позаботившись о том, чтобы принять хоть какую-нибудь форму? Конечно, нельзя! Никогда не следует отправляться в путь, если ты не в форме. Увидит тебя, например, кто-либо на дороге и спросит своего случайно подвернувшегося приятеля:
