– Настоящее дело, настоящая Англия, – восторженно подмигнул отец. – Вечная ценность, не то что форексы и фьючерсы.
– Ну, не такая уж и вечная, Джей, – повел бровью Хаксли. – С каждым годом нам все труднее сопротивляться натиску крупного капитала. Но мы выстоим, даже если нас закатают в асфальт. Станем лежачими полицейскими, и мировые воротилы еще пообломают о нас ноги, уж поверьте мне.
– Я как раз в субботу говорил с дочерью о перспективах высшего образования, – горделиво раздул ноздри отец. – Вернее, об отсутстви таковых, и, кажется убедил ее. Не так ли, Пэт?
– Дело даже не в этом, – перехватил у Пэт право ответа Хаксли. – Без работы-то они все равно не останутся. Даже если грянет кризис, а он обязательно грянет. Современный рынок труда – это тотальное кочевничество, перемещение рабочей силы с выженного пастбища на то, где еще произрастает хоть какая-то зелень. Работодатели просто вынуждены трещать о лояльности и корпоративных ценностях, иначе они бы с ума посходили. Своего рода аутотреннинг для обреченных на перманентную текучку кадров. Беда нашей системы обучения в другом: она воспитывает вилланов так, словно они – сюзерены. Если, конечно, вы понимаете, о чем я.
Отец кивнул, и Пэт живо представила, как он вот точно так же трясет головой в «Убийцах», стараясь слово в слово запомнить откровения Майкла Хаксли, несмотря на заторможенность погружающегося в опьянение мозга.
– Что представляет собой образование к началу двадцать первого века? Это, образно говоря, шестнадцатый век, классические отношения феодала с вассалами. Отличие в том, что вассал сам со временем может стать феодалом – университетским профессором, – но добиться этого он может лишь безупречным служением и безоговорочной преданностью своему наставнику и родному университету. Мировая ученая элита – это прежде всего непримиримое противостояние университетских кланов, внутри которых господствует воистину мафиозная иерархия – это еще Миллс дал недвусмысленно понять.
– Миллс, – вновь кивнул отец.
– Ты наверняка слышал о нем от меня, – небрежно бросил Хаксли, и отец закивал с остервенением. – Ну так вот. Знание – сила, но только определенные знания и, главное, вложенные в тебя вполне конкретными людьми. Вырваться из питающего тебя навоза родной научной среды можно, но о великом будущем можно забыть. Выдающиеся способности? Уникальный талант? Забудьте – мир не обрадуется появлению очередного гения. Без поддержки университетской мафии ты – всего лишь умница Уилл Хантинг. Мойщик полов с рекордным айкью.
