Старость шакала. Посвящается Пэт | страница 50
– Как чувствуете себя? – натужно улыбается адвокат.
Он впервые здесь, можно не спрашивать доказательств обратного. Он вообще впервые в тюрьме – Касапу понял это по его пружинящей улыбке и пугливому взгляду, который адвокат бросает на все вокруг: на серые стены и зарешеченное окно, на стол, к которому он брезгует прикоснуться, а еще – на руки Валентина: их адвокат разглядывает с особой тревогой.
– У вас Шевроле? – спрашивает вдруг Валентин.
– Что, простите?
– Ничего, ничего, – извиняюще вытягивает руку Валентин.
Может, и не Шевроле. Может, Мерседес или БМВ. Какая разница, на чем он въехал на первый курс юрфака Кишиневского университета? Схема-то одинаковая: деньги, машина, юрфак, диплом и собственное адвокатское бюро, которых в Кишиневе столько же, сколько табачных ларьков. Что, впрочем, никак не снижает перенаселенность городской тюрьмы.
– Давайте перейдем к делу, – становится серьезным адвокат.
Так ему проще отключиться от пугающего наваждения, от того, что он вдруг представил себя сидящим напротив человеком – стариком, отбывающим бог знает какой срок, немощным зэком, который не видит ничего, кроме этих кажущихся вечно сырыми стен и решеток на окнах. И еще – этого сытого и трусливого лица напротив.
Охранник Мишка, заявившийся к Валентину около года назад, начал примерно также.
– Вообще-то я по делу, – сказал он заговорщическим тоном.
Мишку, как и Валентина, с рынка выжали цыгане.
– Это беспредел какой-то, – шептал Мишка, умолчав о том, что первым начал именно он. Ведь это он, а не кто-то другой, потребовал у цыган, обчищавших теперь покупателей вместо Валентина, откат. Не больше и не меньше, а ровно столько, сколько привык брать с Касапу.
Валентин отстегивал Мишке почти десять лет, и эта была, надо признаться, умеренная плата сразу за две услуги: право уводить часть денег из-под носа Рубца и молчаливое попустительство самого сообразительного из охранников. Цыгане же откатывали сразу двоим: Рубцу и собственному покровителю – полковнику МВД. Мишка был явно лишним в этом списке.
– Хуже чем на вокзале, – ныл Мишка, – цыганята шныряют повсюду: в молочном, мясном, даже реализаторов пару раз обокрали. Покупатели боятся сунуться на рынок. Уже и облавы были, да что толку, если у них крыша ментовская.
Цыгане и вправду работали топорно, брали числом, а не как Валентин – высоким воровским искусством. Если бы не камеры наблюдения, о которых Валентина никто, даже Мишка, не предупредил, с выходом на тюремную пенсию можно было и повременить. А так – состав преступления в прямом эфире.