Оглядывается на мужа. Тот вынимает бумажку из пасти собаки. Олигарх плачет, как ребенок, уронив голову на грудь. Женщина аккуратно приподнимает его за подбородок правой рукой, а левой вытаскивает из кармана расческу. Говорит.
Спасибо, – говорит она голосом главной героини фильма «Рэгтайм» («милый, можно я оставлю у нас дома эту негритянку?» – В. Л.)
Отворачивается. Потеряв интерес, уходит. Дверь закрывается.
Тишина. Мы видим половину помещения (глазами привязанного к стулу олигарха). Нервный голос олигарха, который не знает, что происходит за его спиной. Мы видим лицо олигарха. Он судорожно сглатывает.
А вы знаете… – говорит он.
Туда ведь русским теперь хуй попадешь! – кричит он.
Ну, в Тирасполь этот, – кричит он он.
Вы ведь, дураки, чего-то там не то спизданули, – говорит он громко.
И они теперь на вас обиделись, – говорит он громко.
Ну, сепаратисты эти, – говорит он чуть тише.
На Москву! – говорит он громко.
Так что они теперь не с вами дружат, – говорит он спокойно.
Они теперь ЕС сраку подставляют, – говорит он чуть тише.
И к ним теперь от вас хуй попадешь! – говорит он еще тише.
Значит, я вам понадоблюсь, – говорит он негромко.
Значит, без меня вам никак, – говорит он тише.
Там я в почете большом, – говорит он тихо.
В уважении, – говорит он совсем тихо.
Я вам еще пригожусь, – говорит он тихо-претихо.
Слышите, вы? – говорит он шепотом.
Ребята, мы ведь должны… вместе… – шепчет он.
Одна команд… емьер своих не сдает… – шепчет он.
Поодиночке, переломают как прути… – шепчет он.
Вместе мы едины, вместе мы сил… – шепчет он.
Не надо… – шепчет он.
Я вам пригожу… – говорит он почти одними губами.
Пожалуйста, не убива… – говорит он беззвучно.
Беззвучно плачет. Из-за спины появляется рука в перчатке, она берет олигарха за подбородок. Тот вздрагивает. Всхлипывает. Зажмуривается.
Поднимает высоко голову. Говорит:
Не Бога, кроме…
Появляется вторая рука с ножом, которая делает разрез на горле олигарха. Из-за этого олигарх становится похож на урода с двумя улыбками. Выпученные глаза. Мычание (рука в перчатке зажимает рот). Затемнение. Помещение темнеет, мы видим только окно, в котором тоже – ночь. Мы видим яркое ночное освещение Москвы. Огни, фонарики, река света на дороге…
(«многое, многое изменилось в первопрестольной в сравнении с лихими девяностыми, с их отсутствием уличного освещения, подпольными казино и другими свинцовыми мерзостями так называемого «переходного» капитализма – примечание сценариста голосом «историка» «Радзинского»).
