Дым…
…отъезд камеры. Мы видим, что дым шел от курительных палочек, которые китайцы в фильмах про кун-фу жгут перед портретами покойных предков. Китаец на коленях. Бесстрастное лицо, традиционный халат, но на нем – значок. «Член высшего бюро КПК». Портрет девушки из радиоприемника. Коробок спичек. Китаец раскрывает его, мы видим в коробке две крошечные ручки. На коробке – надпись на языке «мандарин», причем с ошибками.
Чурки узкоглазые, – написано на коробке.
Две руки… вот и все, что осталось от вашей пизды, – написано на коробке.
Разве жизнь не мимолетна? – написано там.
Ебанные русские дикари, – шепчет китаец.
Три ошибки и несоблюдение ритма, – говорит он.
И при чем здесь хокку? – шепчет он.
Хокку это же блядь японцы, а мы китайцы, – шепчет он.
Это же СОВЕРШЕННО разные люди, – шепчет он.
А не то, что эти ебанные белые дикари, на одно лицо, – шепчет он.
Да еще и ошибки.. – повторяет он.
Легче обезьяну научить ебать собаку, – говорит он.
Чем русского – писать на правильном китайском, – говорит он.
Тяжело вздыхает, смотрит на надпись с отвращением (теперь мы примерно представляем, почему Конфуций не любил двоечников – В. Л.).
Но мы отомстим за тебя Ли, – говорит он.
Ты думала, мы ненавидим тебя и таких как ты, за ваше уродство, – шепчет он.
Что КПК предало вас, маленький народ хань, – говорит он.
Ты ошибалась, маленький человечек, – шепчет он.
Мы, народ и Коммунистическая Партия Китая, – говорит он.
…высоко оценили твой вклад в развитие обороны Китайской Народной республики, – говорит он.
И мы хотим наградить тебя высшей честью… – говорит он.
Снимает с себя значок.
Прикрепляет его к портрету Ли Ци.
Снова дым от ритуальных палочек. Он становится все гуще.
Затемнение…
ХХХ
Золотое сияние, ослепляющее зрителя.
Музыкальная заставка. Мы слышим голос «певца» «Газманова»
Москва, златые купола! – поет он.
Москва, шалала-ала-ла, – поет он.
Москва, трата-та-та-та-та, – поет он.
Тра-та, тра-та-та-та Москва! – поет он.
Песня стихает.
Несколько секунд мы не видим ничего, кроме этого сияния, и слышим звук, напоминающий скрип пера. Несколько раз – негромкое покашливание. Постепенно сияние становится менее концентрированным… слабеет. Мы уже можем видеть. Перед нами – огромная палата (не из тех, что в сумасшедших домах), с золотой лепниной, колоннами, окном на всю стену. В окно мы видим вид Москвы, один из самых знакомых всем нам (башни, звезды, толпы туристов, которые ищут Царь-пушку). Посреди палаты стоит большой стол – но на фоне помещения даже он, несмотря на свои размеры, – теряется, выглядит маленьким черным пятнышком (камера показывает кабинет сверху). На фоне черного пятнышка серым пятнышком выделяет мужчина лет пятидесяти, он отлично выглядит, одет в костюм цвета металлик
