Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары | страница 22

Наше гостеприимство принесло практические результаты в виде 500 тщательно вырезанных кокард. Они крепились к головным уборам солдат с помощью латунных скрепок, что добавило последний штрих к их униформе. Солдаты чрезвычайно гордились своими головными уборами, и боевой дух в полку вырос до необычайно высокого уровня. Число рекрутов с каждым днем все росло, и позднее в вопросе кокард нас выручил капитан Мак-Киллиган: когда с бильярдного стола уже нечего было взять, он прислал нам очень красивые трилистники, которые искусно вырезали из старых гильз его изобретательные саперы. Несмотря на то, что эти металлические значки крепились с помощью застежки, кокарды из зеленого сукна так и остались отличительным знаком наших первых добровольцев.

Когда генерал Мейнард прибыл из Мурманска в Кемь, чтобы провести инспекцию полка, он был несколько недоволен, узнав, что строевые учения ведутся по русским принципам и на русском языке. Однако вскоре он согласился с тем, что было более практично выучить русскую систему британским офицерам, которые могли в нужных местах вносить небольшие исправления и улучшения, чем муштровать тысячу солдат, многие из которых были безграмотными, используя команды на чужом для них языке. В остальном он был доволен их дисциплиной и построением. В то же время было заметно, что генерал испытывает к полку легкое недоверие (внушенное ему, без сомнения, российскими советниками), которое карелы тут же почувствовали и о котором позднее вспоминали. То, что они не обманывались в своих суждениях, получило подтверждение, когда генерал настоял на выделении мне личной охраны, состоящей из двух пулеметных команд морских пехотинцев. К сожалению, это сказалось на их отношении к генералу: искренне уважая его, они всегда испытывали сомнения в характере его дружбы и даже высказывали недоверие, когда мы, добиваясь каких-либо уступок, указывали на генерала (без преувеличения) как на их причину. Как следствие, настоящими друзьями они считали лишь своих собственных офицеров и в этом отношении доходили до таких крайностей, что даже отказывались выполнять приказы, исходившие не из штаба Карельского полка или не подтвержденные им, и никакие наши усилия не могли побороть эту тенденцию.