«Я могу еще потерпеть», – ответил я.
«Это хорошо, – отозвалась Инди из прихожей. – Мы должны постепенно преодолевать твои страхи».
«Дело в том…, – я подбирал слова, чтобы не обидеть их, – что мне здесь совсем не страшно».
«Потрясающе! – Инди распахнула дверь. – Ты излечился!»
Прежде чем я успел ответить, что это не так, собаки ворвались в комнату и закружились вокруг стула, на котором я стоял.
«Мы знали, что это сработает, – пролаял Оби. – Теперь ничто не может помешать тебе».
«Будем надеяться, – отозвался я. – Кроме, может быть, темноты. И высоты».
Но ни Оби, ни Инди уже не слушали. Меня радовал их энтузиазм, но, спрыгнув со стула, я уже знал, что со своими страхами мне придется справляться самому.
Привлеченная шумом, в дверях появилась мама. Лишь взглянув на меня, она поняла, что мои страхи по-прежнему со мной.
«Тебе нужно призвать на помощь воображение, – сказала она мне. – Там страх не доберется до тебя».
На следующей тренировке с Эшли я последовал маминому совету. Как только сердце начинало бешено колотиться, сначала на доске, потом в туннеле, я закрывал глаза, стараясь представить себя где-нибудь в другом месте. Но обнаружилась одна проблема. У меня не было этого «другого места». Что бы я ни представлял себе, ничего не помогало. Я вспоминал то свою корзину, то полянку на солнце возле домика морских свинок. Я любил эти места, но на полосе препятствий воспоминания о них мне не помогали. Я лишь скрипел зубами и надеялся, что и в этот раз доберусь до финиша целым и невредимым.
Однако мы ездили на тренировки несколько раз в неделю, и вскоре аджилити, собачье многоборье, стало такой же страстью Эшли, какой были собаки. Мы тренировались часами. И постепенно от безнадежного исполнения я перешел, на свой взгляд, к удовлетворительному и наконец к вполне хорошему. Тренировки сделали свое дело, я все меньше боялся высоты и темных туннелей и привык к ним, хоть шерсть моя во время этих испытаний все еще вставала дыбом. Через несколько месяцев даже мой немецкий друг – белая овчарка – поздравил меня с успехами.
«Молодец, Пузик, – сказал он в конце одной из долгих тренировок. – Отличная скорость и координация».
«Правда? – я остановился, и Эшли, которая вела меня на поводке, споткнулась. – Не думаю, что я прирожденный спортсмен».
«Нет, точно, – подтвердил он. – Я видел здесь немало собак. Ты делаешь успехи».
Я показал на Эшли, которая ждала, пока я закончу обнюхиваться с другой собакой.
