Будет девкам сегодня Велик день. И плевать, что в Цитадели не принято провожать лето и встречать осень. Пускай что хочет говорит наставник, да только есть в году дни, которые надо встречать как предки завещали – по обычаям. Ну а коли поймают их, все одно – кнутом накажут только зачинщика, а он за одну улыбку Айлиши готов хоть пять раз на седмице поротым быть.
Тамир зашел в комнатушку и застыл пораженный. Прекрасная девушка при свете лучины читала свиток. Тонкая рука с длинными нежными пальцами, белая, будто сияющая кожа, тени от ресниц на щеках…
Красавица! Какая же она красавица!
Врет крефф. Не может такая девка всю жизнь провозиться с болезными и немощными! Не может такого быть, чтобы никто не назвал ее своей! Юноша сжал кулаки.
Ну уж нет!
Вопреки всему отучатся, отдадут Цитадели двухлетний долг служения и вернутся под родной кров, к родительскому очагу. И он сам – сам! – введет ее в свой дом, и ни один Ходящий ему не будет страшен, и ничьего осуждения он не побоится. Никому не позволит обидеть! Лишь бы набраться храбрости, открыть девушке свое сердце. Лишь бы не оттолкнула. Лишь бы любила.
– Айлиша, – негромко окликнул парень.
Чтица встрепенулась и, увидев того, кто ее позвал, расцвела.
– Тамир! Ты уже от Донатоса вырвался?
– Я его сегодня не видел, – улыбнулся он. – Надысь неподалеку упырь бродил, крефф его второй день ловит.
– Этот поймает, – убежденно сказала девушка. – От него ни живой, ни мертвый не уйдет.
– Да уж, – помрачнел выученик, однако уже через миг лицо просветлело. – Ну его. Сегодня праздник, ты помнишь?
Она наморщила лоб, силясь вспомнить, какой Велик день выпадает на последние дни месяца плодо́вника, и тут же потрясенно выдохнула:
– Колосовик! Я бы и не вспомнила…
– Совсем вы с Лесаной одичали тут. – Тамир покачал головой. – Ничего, зато я вспомнил. Вот дождемся воительницу нашу – будет вам радость. Главное, к месту прокрасться незаметно.
– А ежели поймают? Вон, Фебр с Лесанки глаз не сводит, как коршун следит, – испугалась Айлиша.
– Не поймают. Мы тихонько, после вечери, когда все спать улягутся.
– Куда? – Девичьи глаза загорелись любопытством. – Куда покрадемся?
– А вот не скажу, – улыбнулся Тамир и осторожно убрал с высокого чистого лба волнистую прядь. – Терпи до ночи, раз Велик день проморгала.
Целительница потупилась, а потом фыркнула:
– Больно надо!
Но он-то видел, как снедало ее любопытство. И становилось от этого весело.
– Скорей бы Лесана пришла, – вздохнула Айлиша и снова склонилась над свитком, пытаясь хоть как-то скоротать время и приблизить вечер.
