Он надел пуловер. Вокруг — лица да скалозубые в смехе рты. Студенты, материалист и идеалист, лучились улыбками, а слесарь средь двух красоток официанток в мини хохотал, перекрывая репродуктор. Нет, союзников у меня не будет, жалко, что не купил металлический портсигар, мне так не хватает железа. А руки за спиной гладили и гладили кипарис и нащупали железный крюк. Ноги перестали дрожать, и только он решился ступить, как в репродукторе прохрипело, кто-то пальцем поцарапал иглу, и раскатистый басок объявил: «Танго! Дамы приглашают мужчин!».
И первые аккорды «Кумпарситы» повисли средь кипарисов под луной. Несколько энергичных дам в мини прошуршали к дальней скамье. Напрасно торопитесь, девочки, подумал Феликс и вдавил подошвой в пыль вафельный узор. И в этот узор ступила белая туфля. Ну, конечно, ее, испугался Феликс и не поднимал головы, чувствуя ее лицо, ее дыханье на своей щеке.
— Китобой, проснитесь! Вас можно пригласить на танго? — спросила она.
Его рука легла на талию, упругую и податливую. Отметив это и сделав первый шаг, он взмолился: «Господи, как бы не наступить ей на ногу», и тут же наступил. Она улыбнулась, будто ничего не произошло, и спросила:
— Вы долго скучали. Не могли выбрать даму?.
От ее дыхания, от запаха волос, от танго в южной ночи закружилась голова, он переполнился чувством бесшабашного счастья и видел лишь одно лицо в золотом окладе волос с чуть раскосыми глазами, в этих глазах он видел ночную гладь Босфора и стамбульские минареты, и цвет миндальных рощ. Они были близки и пугающе красивы.
Он забормотал, что выбрал женщину давно, много лет тому назад, но увидел и танцует с ней сегодня. Он говорил, говорил торопливо, что боялся подойти и пригласить, он снова, как и на пляже, нес околесицу.
— Что-то верится с трудом, — сказала она, — на пляже вы были энергичны и смелы, но отказались выкупать мой камень.
Она тесней прильнула к Феликсу, и он не противился в нескончаемом потоке «его» танго. Но танго кончилось. Она под руку проводила его под кипарис и стала перед ним, а он не знал, что говорить и делать.
— Может, теперь вы проводите меня домой? — спросила она.
— Разумеется, — поспешно согласился он, но вспомнил про павлина, и все обрушилось и похолодело.
Герой очаровал улыбкой и жестом пригласил на скамью, но она повернулась спиной и взяла Феликса под руку.
— Простите, — смущенно забормотал Феликс, — но, кажется, я… я… не смогу… Я не смогу бросить птицу, понимаете, павлин умрет.
