Основываясь на вышеизложенном, можно без всякого преувеличения сказать, что россияне выбрали себе в президенты того, кого хотели. Результаты выборов 2 марта совпадают с намерениями избирателей, выраженными в феврале, а также воспоминаниями избирателей две недели спустя. Хотя определённо можно обсуждать масштабы реального выбора, который был у россиян в условиях преемственности власти, но он вряд ли был навязан им грубой силой.
3) И последний, но не менее важный пункт: сами россияне полагают, что они живут в свободной, демократической стране. В опросе общественного мнения, проведённом «Би-би-си» в 2008 г., 64 % россиян ответили, что Путин оказывает положительное влияние на ситуацию с правами человека и развитие демократии. Политологи могут относиться к этому с пренебрежением, утверждая, что россияне не понимают, что такое демократия, но они упускают самое главное: демократия — это нечто большее, чем свободные, справедливые выборы и наличие некоторых гражданских прав. Прежде всего, демократия нуждается в народной поддержке, чтобы выжить в долгосрочной перспективе. Мнения различных «экспертов» по политическим вопросам и прочих «учёных мужей» не имеют к этому никакого отношения.
Неплохое обвинительное заключение для большинства комментариев о России, не так ли? У русофобов на это два ответа. Ответ первый: (как и в случае с «Росстатом») «Левада-Центр» больше не является надёжной организацией (помните: получение результатов, которые можно толковать как «прокремлёвские», лишает вас статуса «надёжности» почти по определению). Это просто смешно. Директор «Левада-Центра» Лев Гудков пишет вот такие вещи:
«…»путинизм» — это система децентрализованного использования институциональных ресурсов насилия, сохранившихся у силовых структур, оставшихся от тоталитарного режима и присвоенных держателями власти для обеспечения своих частных, кланово-групповых интересов. Режим неустойчив, с сомнительными шансами в перспективе на воспроизводство или мирный порядок передачи власти».
Да, Гудков определённо кажется яростным маниакально-скептическим социологом-русофилом, которого не заподозришь в особой любви к Кремлю!
Ответ второй — просто безумный. Он не приходит на ум даже полусерьёзным исследователям России. А именно он состоит в том, что россияне слишком боятся искренне отвечать на вопросы социологических служб и проявлять своё реальное отношение к Путину. Ну как можно спорить с такими людьми?! Они полагают, что если россияне говорят, что в России есть что-то плохое, то они плохие, а если они говорят, что в России есть что-то хорошее, что они либо наймиты, либо дрожащие рабы Кремля. Получается какой-то замкнутый круг, софизм.
