Из чрева роскошной соседней яхты, сотрясая воздух, вырвался крик: «Шлюха!»…
— А при чем тут лодка? Лодка, которую мы только что видели? — спросил Филипп.
— Не знаю. Я не знаю ничего. Или ужасно мало! Я знаю только, что сегодня то самое число, день в день, когда тело великого Паганини было перевезено с Сент-Онора на островок.
— Или, точнее, «ночь в ночь», — сказал Оливье, не лишенный чувства юмора. — Мы отправимся туда завтра. Когда рассветет.
Белая дама с острова Поркероль
В январе 1888 года Мопассан в сопровождении своего слуги Франсуа Тассара и щенка африканской борзой возвращался из второго путешествия по Алжиру. Перед отъездом он купил в Марселе новую яхту, так как старая, первоначально называвшаяся «Шпага», стала ему тесновата. «Шпага» была черной, а эта, словно по контрасту, — ослепительно белой. Она стояла на якоре в Марселе, у набережной Фратерните.
Мопассан вызвал к себе «капитана» Бернара и его родственника, «матроса» Раймона. Моряки тщательно осмотрели белоснежную «Цыганку» — двухмачтовое быстроходное судно с пятью парусами, выстроенное в 1879 году в Англии, на верфях Лимингтона.
Просторная яхта с кают-компанией на десять человек, салоном и каютой писателя была символом богатства, приобретенного Мопассаном за десять лет, или, выражаясь языком налоговых инспекторов, безусловным признаком достатка.
Моряки обследовали корпус и трюмы.
Набор корпуса — шпангоуты и стрингеры — был в прекрасном состоянии.
— Крепенькая, как орех, — объявил Бернар.
Ги считает, что осадка маловата.
— Главное, чтобы у этой «Цыганки» глаз не был дурной!
Моряки перекрестились.
— Отлично! Завтра в шесть утра отплываем. А вы, Бернар, будьте добры, займитесь новым названием.
Так же как и старая, эта яхта будет называться «Милый друг» — поразительно, как этот человек слился воедино с игрой собственного воображения, со своим прославленным персонажем, со своим успехом.
Восемнадцатого января, перед рассветом, они поднялись на борт. Маленький охрипший буксирчик, гудя из последних сил, тащил яхту за собой, пока они не оказались напротив замка Иф.
— Ну, кто кого, Монте-Кристо! В чем дело, Бернар? Что-то не ладится?
«Капитан» хмурится.
— Море неспокойно, сударь. Зыбь большая, а ветра-то нет. Лучше вернуться, пока не поздно…
— Разве это зыбь? В Этрета я видал и похлеще!
— У Средиземного моря нрав сволочной! — отвечает Бернар с южным акцентом, вырывая из глубины гортани слова, как вековые деревья.
Господин де Мопассан нетерпелив в своих желаниях, касается ли дело женщин или путешествий, — прямая противоположность человеку благоразумному!
