На площади, где проносящиеся мимо автомобили беспрерывно подстегивают бег карусели, как мальчишки подгоняют волчок, мужчина и ребенок глядят на карусель, и они уже трижды видели сходивших с круга ребят, и хозяин с огромным животом, получая с них деньги, искоса поглядывал на странную пару, не решаясь вмешиваться — разумеется, из-за глаз!
И вот мужчина кладет руку на плечо белокурому малышу, который лишен предрассудков в отличие от этих достойных мамаш. Он наклоняется, что-то говорит мальчику на ухо. Я ведь уже упоминал, что все происходило как в немом кино. Видимо, он о чем-то спрашивает, потому что парнишка уверенно кивает в знак согласия, несколько раз опуская голову. Он поднимает ногу, как аист, и подпрыгивает на месте, а мужчина лезет в карман и протягивает ему деньги. Мальчик взбирается на помост и очень быстро идет к большой белой лошади с красным седлом, роскошному скакуну во главе кавалькады.
Вот видите, это же совсем простая история! А вы что себе вообразили? Славный человек, лет пятидесяти, одинокий, в воскресное утро у Пон-де-ля-Фоли. Начало лета, стоит влажная жара, солнце будто в дымке, и вас прошибает пот. Мужчина увидел мальчишку, похожего, быть может, на него самого, — мальчишку без гроша в кармане, обалдевшего от зависти к своим более везучим приятелям, оседлавшим счастье. Он понял ребенка. Он дал ему несколько су. Все очень хорошо.
Все и было бы очень хорошо, если бы не эти чертовы непроницаемые глаза, в которых, как в стеклах, отражается бледное небо предместий, и если бы не эта ранняя оранжерейно-тепличная жара.
Всякий раз теперь, когда карусель делает круг, мальчишка, пролетая мимо мужчины, смеется во весь рот. У него не хватает одного зуба. Молочного. Всякий раз, когда у моих детей выпадает зуб, наутро они находят под подушкой подарок, который, в обмен на молочный зуб, им приносит маленькая мышка. Для мальчика, сидящего сейчас на лошади, маленьких мышек не существует, есть только зияющая дыра в розовом рту.
А вокруг нас растет беспокойство.
Я подхожу ближе и чувствую, как накаляется атмосфера. Беспокойство охватывает и меня. Я тоже не могу отделаться от него из-за этих глаз.
— Видели, мамаша Вуез! Такие ни перед чем не остановятся!
Эту ядовитую реплику отпустил кто-то рядом со мной. Карусель все вертится. И малыш без всякого стеснения, не подозревая о нашем беспокойстве, тратит деньги мужчины, который улыбается ему. Улыбается открыто, как человек, который и понятия не имеет о том, какая гроза надвигается на Пон-де-ля-Фоли, на карусель из Барбанегра в эту несусветную жару. Но именно от этой улыбки напряжение растет. Ребенок спускается, слегка пошатываясь, он смеется, берет за руку своего нового друга. Жест исполнен такой чистоты, что трогает меня до слез. Я даже сам не понимаю, почему я так разволновался в эту минуту, увидев проявление обыкновенных человеческих чувств. Надо держать себя в руках.
