– Это чудовищно несправедливо.
– Конечно, немного несправедливо. Еще она обвиняет тебя в трусости, что ты не пишешь о политической ситуации, не обозначаешь свою позицию, говорит она.
– Не обозначаю позицию?
– К счастью, «Классовую борьбу» никто почти не читает.
– Но ее небольшая аудитория – как раз мои читатели, я всегда это чувствовала.
– Может быть, в какой-то степени ты и права, хотя не на все сто, но читатели сразу увидят, что это абсурд…
– Вам не следует планировать мероприятий с участием автора в день выхода книги.
– Теперь это обычная практика.
– Нет, не делайте так. Инстинкт велит забиться в угол дивана, закрыться с головой пледом и сидеть целый день тихо, как мышка, тянуть чай из чашки, помнишь, я купила себе на фестивале деревянных судов в Рисёре.
– Я тебя понимаю.
– Это непомерная нагрузка. Растолкуй при встрече отделу продаж.
– Я хорошо тебя понимаю. Я им скажу. Так до вечера?
– Да.
– Слушать, как ты читаешь, всегда большая радость, Нина, всегда.
– Понятно.
– Кстати, в «Нашей стране» тоже прошла рецензия.
– И?..
– Ну, христианская аудитория всегда тепло принимает твои стихи.
– Так что, рецензия положительная?
– Ну, не то чтобы прямо положительная-положительная, но и не отрицательная, и нашим, и вашим, так бы я сказал.
– То есть скорее отрицательная?
– Мне так показалось. Они написали, что это мелковато.
– Мелковато?
– Так они выразились. Что взгляду не хватает глубины, а в вариациях недостаточно вариативности.
– Угу.
– Ты расстроилась?
– Не знаю.
– Не расстраивайся. Все еще может пойти хорошо. В любом случае твои читатели привыкли мыслить самостоятельно.
– Ты меня утешаешь.
– Выше голову, Нина. Это ты переживешь. До вечера!
– Мм.
– И удачно выступить в «Академкниге».
– Спасибо.
– До скорого.
– Пока.
Нина так и осталась сидеть на диване. Выпустить книгу в свет всегда было для нее делом нелегким, но с годами стало еще труднее оставлять незнакомым людям свободу понимать ее книги правильно или превратно, приглашать их искать точки пересечения, параллели и связи, которых, может, и нет вовсе. Все это непросто… Встреча читателя с текстом прекрасна, коли они совпали, но болезненна и травматична, если все пошло наперекосяк. Невыносимо, что твой текст может спалиться от чужих домыслов, раздутых упорным желанием вычитывать в тексте то, чего там нет. К тому же книжный обозреватель сродни ходячей пороховой бочке. В первые годы немного подобострастный, он вскоре осознает свое положение и влюбляется в свою маленькую власть. Но авторитет критика держится на его беспристрастности, хотя бы видимой. Беда в том, что беспристрастность сопрягают, причем и сами критики, с эксцентричностью – шепот-то могут и не услышать. И вот уже аргументированный разбор уступает акваторию
