— Не ищите меня, Леонардо!
* * *
Розовая рассветная дымка заставила Леонардо оживиться. Он скинул плащ, поежился, с большой осторожностью вложил в пазы стеклянную пластину с рисунком и настроил линзы и зеркала таким образом, что на стене у забора проступила картинка.
Рисунок был всего один: бледный юноша в темном колете и толстой, сверкающей цепи на шее. Свечной огарок, который живописец затеплил внутри волшебного фонаря, был совсем крошечным. Синьор Да Винчи рассчитывал, что изображение исчезнет невдолге после того, как он спустится на землю и продемонстрирует главную приманку для убийцы — толстую золотую цепь, одолженную синьором Джулиано, и чрезвычайно похожую на украшение, посредством которого лишили жизни Урбино.
Жаль, что у него не имелось крыльев, чтобы слететь с колокольни мгновенно!
Пара монахов чинно пересекала двор, они переглянулись и остановились, уставившись на странное явление. Нищие закопошились и стали сползаться к монастырской ограде, не дожидаясь утренней подачки. Они тыкали культями, костылями и скрюченными пальцами в стену и гомонили.
Лица попрошаек, блеклые, почерневшие от скопившейся в морщинах грязи, были совершенно обыденны и сливались в безликую вереницу. Нашлось всего одно, заслужившее внимания живописца: лицо уродливого слепца. Один его глаз был плотно закрыт, сморщенные веки подрагивали, из-под них стекали слезы. Другой глаз был чудовищно изувечен — глазное яблоко увеличилось и буквально вываливалось из глазницы. Роговица поблекла, обрела сходство с вареным яйцом и проросла красными кровяными прожилками. Глаз влажно поблескивал, лишенный век, которые целиком превратились в красные, гноящиеся ошметки кожи. Никогда прежде Леонардо не приходилась наблюдать такого странного заболевания органа зрения — впрочем, юдоль телесных страданий бездонна, и слепота была не единственным несчастьем этого убогого — его кожу повсеместно покрывали свежие шрамы, струпья и мокнущие высыпи. Даже собратья по ремеслу сторонились его, опасаясь подхватить заразу.
Хотя лохмотья нищего были истрепаны и провоняли самым отвратительным образом, Леонардо отметил, что бедолага вынужден жить подаянием с недавнего времени: его кожа между изъязвлениями еще не успела потемнеть от солнца и окончательно огрубеть. Под ногтями образовалась черная каемка грязи, свойственная людям простого звания, но сами ногтевые пластины были тонкими и блестящими, как у модника, регулярно полирующего свои ногти. Через плечо нищего была переброшена холщевая сума, а трость ему заменяла тяжелая дубина, которой он время от времени отгонял колченогого малютку в дрянной одежонке, канючившего рядом с ним.
