«Все-таки это часть меня, — подумал он. — Фантик. А что тела нет, так это не беда, брат, в тесноте а не в обиде. Авось уживемся…»
— Слыхал, что тут на днях мэр обещал? — Спросила Ольга, возвращая Толяныча во внешний мир. — Что за три года построит над центром единый купол. Представляешь, в пределах Садового.
— Зачем?
— Ну, что-то там про экологию и внешнюю угрозу… — Ольга сморщила смешную гримаску. — Для повышения безопасности и условий жизни.
— Понятно. Плохо живут! Ладно, поехали. — Толяныч плюхнулся в машину, заставив подвеску возмущенно крякнуть. — Садись.
— А куда мы едем? — Наконец-то удосужилась спросить Ольга. Надо же, какое доверие!
— Есть такое место, Параминово называется. Я там, можно сказать, вырос…
И снова газ в пол, и снова дорога бросается под колеса с отчаянностью самоубийцы. Толяныч гнал подальше от Москвы и себя самого навстречу лучшим воспоминаниям, навстречу беззаботному детству, словно бы надеясь все бросить позади и все забыть. Знал, что это невозможно, но подгонял своего железного безответного коня.
Лехина колотая программка не подвела. Пока. А дальше посмотрим: покетбук есть, виртуальные очки тоже, а занозка, что зудит в самом темном уголке сознания, так и черт бы с ней. И ледяной стержень, на славу отточенный, как нож, вошедший в подвздошье — с ним тоже черт. Потом разберемся на досуге, сейчас важнее другое — ОТТЯНУТЬСЯ. Все потом. А что, собственно еще надо? Солнце, скорость, деньги…
О происхождении переполненной «евриками» карты Толяныч не думал — здесь коррекция сработала, как надо. Есть, и все. Остальное — Фантику.
Эх-ма, хорошо-то как!
Матрена у заднего стекла позевывает совсем как дома, а рядом… Рядом раскинула тонкие ножки девушка, потягивается и бросает быстрые взгляды, собирающие морщинки от глаза к виску. Улыбается. Надо бы что-нибудь сказать ей такого приятного, да ладно, вот отъедем еще километров на десять, тогда и скажем. Что-нибудь про омаров, да?
ХОРОШО.
Фантик тихонько соглашался — хорошо…
Толяныч покосился на молчавшую Ольгу, откинувшую спинку сидения до предела. Угловатая коленка туго обтянута джинсой. Жмурится, совсем как Матрешка. Глянул в зеркало на кошку — тоже жмурится, вытянула все четыре лапы в одну сторону. Толяныч пошарил по магнитоле, что-то лирическое выплеснулось из динамиков, сделал потише.
ХОРОШО.
Пролетели Расторгуево, как на крыльях. Ни одного патруля не встретилось, вот добрая примета. Тут уж пойдут места совсем почти родные перелески да Пахра, и дальше, дальше.
