— Сила!
Пришлось напомнить, что они сюда пришли не на экскурсию, указав на темный зев подворотни, откуда и без того изрядно припахивало. Это был закут метра четыре глубиной, кончавшийся неряшливой стеной из старого кирпича. Фонарь частично рассеивал промозглую мглу, и Толяныч не видел там ничего подозрительного. Однако лучше было бы поторопиться.
— Давай вот сюда. А я на стреме постою.
Девица, осторожно ступая изношенными каблуками, прошла в подворотню.
Акустика позволяла Толянычу в полном объеме представить себе весь процесс: осторожный треск липучки штанов, шелест одежды и все остальное. Он отвернулся, глядя вдоль тоннеля то в одну, то в другую сторону. На всякий случай приглядел обрезок ржавой трубы и переместился поближе к нему — руки пачкать пока не стоит, но все же надежнее… Додумать он не успел: появилась рыжая и вновь взбаламутила осевшие, было, гормоны. Всем своим видом она выражала недюжинное удовлетворение.
Фантик обреченно вздохнул:
— Хочешь чего-нибудь глотнуть?
— Теперь, да. — Она улыбнулась, блеснув зубами. Переступила с ноги на ногу, отправляя живенькое эхо гулять по катакомбам.
Толяныч взбодрился:
— Пошли.
— Куда?
— Наверх и с песней! — На него уже слегка накатило. — А знаешь анекдот?..
* * *
Потом они пили пиво с белковыми сардельками и трепались о том, о сем в открытой закусочной на тротуаре второго яруса. Серый, бетонный потолок без всяких излишеств резонировал шум несущихся за отбрасывателями машин. Столики постепенно заполнялись. Здесь тоже было ощутимо прохладно, и Толяныч набросил свой пиджак на плечи рыжей, спасая ее от грядущей простуды, а себя от соблазна коснуться этой притягательной груди прямо сейчас.
Что-то легко она одета даже для мая-месяца. И голодна…
Фантик уже понял, что замечательная грудь заменяет новой знакомой большую часть серого вещества, и посмурнел. Предчувствие никчемности знакомства, скорее всего, придется разгонять с помощью старого народного средства. А все день, падла! Не задался.
Раздвоенность не проходила. Расцветка водочных этикеток на прилавке, в общем-то, соответствовала настроению, так что Толяныч прикинул свои чипы и для вящей координации с «соседом» решил взять пластиковую фляжку «Столичной». Он принципиально не принимал ничего из новомодных релаксантов или растормаживающих препаратов, предпочитая более традиционные дедушкины рецепты.
Рыжая от водки отказалась:
— Развезет, я с утра не евши. Возьми мне лучше что-нибудь совместимое…
