— Ух ты, какие мы жалостливые! Сюда посмотри!!! — Серега указал острием ножа ему на плечо.
Толяныч с удивлением разглядывал распоротый чехол бронежилета, ощупывая обнажившуюся защитную пластину. Потом растянул куртку. Дыра на плече была шире раза в два:
— Бляха-муха! И когда только успела!?
— То-то, прошила, как бумажку, а ведь куртец-то у тебя армированный. Если б не броник…
— Поехали, мужики. — Леха уже садился за руль.
Ком внутри не проходил, зато точильщик как бы совместился с «соседом», делая внутреннее состояние тихим и спокойным — наконец-то сработала коррекция, оставляя сознанию только черствый факт происшедшего и стирая эмоциональность окраски. Но накуриться Толяныч никак не мог и сосал сигареты одну за другой. Уж очень рельефно представлялся сам себя на полу и с этой волнистой дурой под ключицей.
Видение возможного исхода стало последней каплей, подействовавшей подобно релаксанту. Теперь бы только обнулиться, и полный порядок гарантирован. О том, что сбрасывать ЭТО в Сеть — верный шанс навести милицию, он пока не думал. Это тоже отсекала пси-коррекция.
Матрена зевала, клацая зубами, а Крот тем временем рассказывал:
— Мурзик мне много чего порассказал. Прикинь! Они и ихнего одного замочили! Не, ты въезжаешь — цыгана! И никакого разбора. Ничего, понял!
Чтобы безнаказанно убили одного из таборных, такого Толяныч себе представить не мог. Видать, и правда крутые ребята. Тогда почему мы их так легко уделали? — его опять замутило.
— И еще у них там какая-то чертовщина постоянно творилась. То крик-вой на всю ночь, то вроде чуть ли не шабаш. Соседи считают, что у них там подпольная виртуалка «с плюсом» крутилась, но Мурзик говорил, что у этого дома даже собаки бродячие не ошивались, а уж бомжи вообще десятой дорогой обходили. Короче, он конкретно сказал, что нечисто с этой компашкой. Цыгане, сам понимаешь, в таких делах разбираются.
Крот, парень деревенский, до сих пор верил во всякую нечисть и говорил абсолютно серьезно, только что слюной не брызгал.
— Да! Чуть не забыл! — Он протянул Толянычу пластиковую карту с серебряным обрезом. Толяныч взял машинально, и не зная куда положить — вся одежда вымокла до нитки, — бросил ее к заднему стеклу, где Матрена тут же приступила к заинтересованному изучению.
— Я тебе не все успел рассказать. — Не унимался Крот. — Здесь две двести «евриков» от Мурзика. За сегодня. — Добавил он со значением. — Леший, держи свою долю… А один прям на меня кусаться кинулся, и главное, сам-то заморыш, плюнуть не на что, а туда же! Слюни-то распустил…
