— Нам-то проще как-то. Отвернулся, да чтоб народу было поменьше. И все дела. Физиология, знаешь ли…
— Знаю. И очень вам завидую. Сейчас. — «Значит, и верно в край подперло, раз говорит, как рубит». — Короче, все что угодно. Вот только где?
Действительно, менее продвинутому в этой области человеку вопрос показался бы более чем непраздным — кругом сплошные бутики и вполне респектабельные кафе, куда в ее прикиде из пресловутой маечки, каких-то невообразимо-затрапезных серых брючишек и босоножек (это в мае-то!) со стоптанными каблуками естественно не пустят. А в закусочных третьего яруса удобства не предусмотрены: излишество это для простого человека, ясно? Но Толяныч уже декларировал свои познания в данной области, и дело оставалось за малым… Ничего себе каламбурчик, да? Судя по всему, личной карты у нее тоже нет, или она безнадежно просрочена. А без этого на VIP-ярус с его роскошными удобствами соваться даже не пробуй. Враз заметут в кутузку, что однозначно означает: скажи своим чипам до свидания.
В сущности ему никогда не нравились рыжие, будь они хоть с трижды выдающимися прелестями, но ягодка соска столь умоляюще проклюнулась сквозь тонкую красную ткань, притягивая взгляд, как намагниченный сердечник отвертку, хм-хм… Так что его способность сопротивляться древнему зову полов неудержимо таяла, словно политая ацетоном. «Сосед» морально слабел, а значит, мрачнел от собственной слабости.
Однако внутренняя раздвоенность уже неостановимо начала действовать:
— Да есть тут неподалеку одно местечко. Метров сто продержишься? Тогда вперед!
— Пошли.
У него оставалось два варианта — либо вести ее в метро и попросить у дежурной разрешения воспользоваться служебным туалетом, либо спуститься на нулевой уровень. В метро надо платить, к тому же дежурные бывают разные, тоже может свистнуть наряду. Поэтому он избрал второй вариант, а приключение начинало приобретать несколько острый привкус: появление на нулевке, да еще с такой вот «финалисткой» чревато нежелательными встречами. Однако Толяныч все же решил пренебречь возможными проблемами, ему требовалось как-то встряхнуться. Это было просто необходимо!
Эскалатор, естественно, не работал. Девица, не очень уверенно спускаясь по ступенькам, начала что-то сбивчиво говорить про друга, которого прождала почти сорок минут, а он не пришел, козел такой, а еще обещал ей карту продлить. Толяныч с отвращением поочередно сосал то пиво, вернувшее оскомину, то сырую сигарету. Говорить не хотелось, но для приличия он иногда поддакивал. Галантно поддержав девицу под локоток, мимолетно обратил внимание на худые пальцы с погрызенными ногтями, но заметного отвращения не возникало — незадавшийся день все списывал.
