Таким образом, спокойствие относительно безопасности России, связанное с надеждой на наш «ядерный щит», доставшийся нам от эпохи модерна, при наличии постмодернистской технологии сетевых войн является мнимым. Это всё равно что надеяться на свой арбалет или тугой лук с острыми стрелами в ситуации, когда противник готовит авианалёт эскадры сверхзвуковых бомбардировщиков. Вооружения индустриальной эпохи так же проигрывают перед постиндустриальными информационными стратегиями, как воинство эпохи премодерна перед лицом индустриальных армий. Кавалерия, конечно, принимала участие во Второй мировой войне, но не стала решающим фактором победы.
Недооценённость постмодерна
Обладая средствами ядерного сдерживания, Россия, успокоившись на этот счёт, должна готовиться к отражению угрозы оттуда, откуда не ждали. А не ждали оттуда, потому что все эти годы не воспринимали всерьёз. Концепт постмодерна, меняющий сознание человеческих масс, на сегодня совершенно недооценен, особенно его разрушительные, деструктивные функции. Собственно говоря, сам постмодерн — это не нечто шуточное, если взглянуть на него серьёзно, а его несерьёзная оценка нашим обществом заранее заложена в него теми, кто продвигает этот концепт на наше социальное поле и в наше экспертное пространство. Постмодерн как бы заведомо высмеян своими же создателями. В результате когда в нашем экспертном сообществе кто-то из экспертов слышит о постмодерне, то непроизвольно начинает хихикать, приговаривая: «Ну да, знаем, это Квентин Тарантино, „Криминальное чтиво“, смотрели, да, Миа Уолис танцует с Винсентом Вегой», — собственно, зачастую на этом понимание постмодерна заканчивается.
Между тем постмодерн — это некая матрица, которая просто полностью подменяет ту среду, в которой мы привыкли жить и которой привыкли оперировать. Это действительно отсутствие всяких иерархий и всяких критериев. Получается, что в пространстве постмодерна ничему нельзя дать оценку, так как для этого полностью отсутствуют чётко установленные критерии. Одновременно с этим, как ни парадоксально, существует абсолютная множественность критериев и оценок. А фраза, которой мы привыкли бросаться всуе — «сколько людей, столько и мнений», — на самом деле и есть квинтэссенция постмодерна. Из неё следует, что каждый человек является создателем своей системы координат, своего понятийного аппарата, а общие смысловые поля, с помощью которых можно было бы найти общий язык друг с другом, отсутствуют. Это и есть абсолютная множественность сред, являющаяся обыденностью постмодерна.
