Это занятие, уничтожающее реальность, и вот вырастает другой континент, огромный, свободный, древний или небывший, который все не кончается и не кончается, хотя занимает примерно десять квадратных сантиметров, которые неожиданно оказываются не принадлежащими больше в полной мере ни реальности пространства, ни свету, льющемуся от лампы и омывающему нам руки.
*
Чтение расколдовывает душу. Превращает общенародный язык, хранящийся внутри нас, в глубине, в наш собственный, приручает эхо, которое бормочет у нас внутри и следит за нами под видом совести. Чтение структурирует мысль.
*
Как-то ночью, когда я умирал в больнице, утопая в набухшей кровью подушке, я внезапно очнулся, поднял голову и распрямил плечи. Оперся голой спиной на подушку. Позже я попросил у М. что-нибудь почитать и принялся за чтение. Чтение — это забвение себя. Читать, истекая кровью, неудобно, но читать, будучи при смерти, возможно.
Образованные жители древнего Рима оказывали себе подобную честь, прежде чем покончить с собой. Читать — это переключаться на другой мир, направляя мысли на мир, который тебе подходит и отличается от нашего, незнакомый, другой. Это было моим потаенным уголком. In angulo.
In angulo con libro.
Месье де Поншато проживал в крохотной комнатке, расположенной во втором этаже складских помещений Пор-Руаяля, слева от лестницы. Туда можно подняться. Комнату можно увидеть и в наши дни.
Он постоянно держал в руке книгу, потому что на устах его всегда была цитата из «Подражания Христу»[76]: In omnibus requiem quaesivi et nusquam inventi nisi in angulo con libro. (По всему миру искал я отдохновения и не нашел его нигде, кроме угла с книгой.)
*
Жить в глухом углу, вдали от общества и времени. В углу мира.
*
Все чтение идет из Египта.
*
Я частенько испытывал странное ощущение открывающейся двери, внезапно перейденного порога, неожиданного головокружительного утеса в моей жизни, опыта самого страшного, самого жесткого, самого здравого, самого живого, который к тому же удваивался приобщением к речи. Ощущение, будто внезапно опадает с тебя, точно во время линьки, эпоха темного смущения, нежизни, слабоумия и печали. Страницы — это створки внезапно распахнувшегося окна. Выход из пещеры после заточения. Или выход из небытия в некий неопределенный день, в детстве, лет в шесть или семь, когда все изменяется. Вся жизнь вдруг преображается, когда она рассказывается иначе. Эхо поселяется в голове, занимает в ней свое место. И даже сознание — пускай оно пристрастно и небезусловно, даром что воображает себя независимым, — приносит огромное наслаждение: чувствуешь себя сознательным, сам чувствуешь, как рассуждаешь, словно удваиваешься. Это ощущение второго рождения, возрождения. Это радость посвященного. Это радость героя сказки.
