Генерал передохнул, потом снова стал читать:
— «Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, — это значит обеспечить за нами победу… Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…»
Чуйков и Ласкин молчали.
— Приказ необычно откровенный и весьма строгий, — произнес генерал Шумилов, закончив читать. — В нем все разложено по полочкам, что и как надо сделать, чтобы сокрушить ненавистного врага.
Он хотел еще что-то сказать, но увидел в дверях члена Военного совета Абрамова. Тот вчера уехал в соседнюю стрелковую дивизию, обещал Чуйкову, что вечером вернется, но прибыл на другой день.
— Я задержался, товарищ командарм, так как заехал еще к танкистам, — объяснил член Военного совета.
— А мы вот изучаем приказ номер 227 наркома обороны товарища Сталина, который я держу в руках. Отдаю его вам, чтобы прочли сами, размножили, а потом отправили командирам дивизий. Подумайте, как это лучше сделать. Уверен, что этот приказ поможет нам сплотить людей, они станут смелее бить фашистов!.. — проговорил Шумилов.
— Я все сделаю, Михаил Степанович, — заверил Абрамов.
Ночь прошла тревожно. Дважды «юнкерсы» бомбили Сталинград, особенно его пригород и переправы через Дон и Волгу. Чуйков с утра собирался побывать в штабе 62-й армии генерала Лопатина, который недавно сменил генерала Колпакчи в должности командарма. Уже было собрался, но его неожиданно вызвал генерал Шумилов. Когда Чуйков вошел к нему, то увидел здесь и начальника штаба.
— Слышал новость, Василий Иванович? — спросил его Шумилов, гася окурок в пепельнице, сделанной из гильзы снаряда.
— Новостей много, Михаил Степанович. Что вы имеете в виду? — спросил Чуйков.
Шумилов прытко встал, поправил ремень на гимнастерке.
— Новость одна, и главная, — заговорил он, волнуясь. — 4-я танковая армия генерала Гота прорвала оборону 51-й армии и вчера, 1 августа, захватила Ремонтную и подошла к Котельникову. Левый фланг нашей армии и всего Сталинградского фронта она охватывает с юга. — Шумилов с укором посмотрел на Чуйкова, темнея лицом. — Кто у нас командарм 51-й? Генерал Коломиец, так? Он разве не читал приказ номер 227? Там ведь прямо записано: ни шагу назад без приказа высшего командования! Приказ на отступление я ему не давал, а ты? — выдавил Шумилов пересохшим от жары голосом. Заметив это, адъютант принес стакан с водой. Командарм сделал два-три глотка и вернул стакан. — Спасибо, голубчик.
