— Ванюша, — прервала его раздумья Татьяна Акимовна, — умер отец тихо, и я бы желала так умереть.
— Мама, что такое ты говоришь? — упрекнул ее Иван Лукич. — Тебе еще жить и жить.
— А ради чего мне жить, сынок? — усмехнулась она, поджав губы. — Внуков у меня нет. Вот разве что ради тебя… Но ты побудешь у меня и уедешь на фронт, и опять я останусь одна, как во поле березка. Одна у меня радость: по субботам хожу в церковь и ставлю свечку за твое здоровье.
Когда они вернулись домой и Татьяна Акимовна стала готовить обед, Иван Лукич сказал, что пообедает позже, а сейчас пойдет к жене.
— Как думаешь, она обрадуется моему приезду? — спросил он. — Может, ты, мама, составишь мне компанию?
— Нет уж, сынок, иди к ней один. — Спохватившись, Татьяна Акимовна добавила: — Ты с ней сам разбирайся, у меня нет времени ходить по гостям. Ты бы поел, Кристина вряд ли тебя накормит.
— А почему не накормит? — насторожился Иван Лукич. — Я ведь ей не чужой, а муж!
«Был мужем, ныне же у нее появился другой, — едва не сорвалось с губ Татьяны Акимовны. — Но мне лучше помолчать. Пусть она сама ему скажет, если совесть еще не потеряла…»
Иван Лукич между тем побрился и, глядя в зеркало, усмехнулся:
— Вот теперь я в форме, мать, можно идти к жене! — Он пригладил волосы.
Провожая его грустным взглядом, Татьяна Акимовна с горечью подумала: «Любит он ее, а она оказалась вертихвосткой…»
Деревянный дом, в котором жила Кристина, стоял на берегу Волги. Сюда доносился гомон чаек. Они резали крыльями тугой воздух, то и дело стремительно припадали к воде, выхватывали из нее рыбешек и также стремительно взмывали ввысь.
«Только бы Кристина была дома», — подумал Иван Лукич.
Он слегка толкнул плечом калитку и вошел во двор. Окна, что выходили на улицу, были зашторены белыми занавесками. Иван Лукич поднялся на крыльцо и постучал в дверь, но ему никто не ответил. Тогда он вошел в комнату и с порога спросил:
— Здесь есть кто?
Раздался знакомый голос:
— Это ты, Алеша? Я сейчас…
Он застыл на месте. Из кухни вышла Кристина и, увидев его, вскрикнула:
— Ты? — Из ее рук выпало полотенце, а лицо вмиг потемнело.
— Я, Кристина, — заговорил Иван Лукич. — А ты ждала Алексея? — Он перевел дух. — Кто он?
— Мой муж! — дерзко, с вызовом произнесла Кристина.
Она уже пришла в себя, глаза у нее заблестели, а лицо раскраснелось так, что Ивану Лукичу сделалось не по себе. Он усмехнулся через силу и спросил:
— А я что, тебе не муж?
— Нет, — резко ответила она.
