Вскоре после того, как ты уехал, ко мне приходила Кристина, просила, чтобы я уговорила тебя вернуться ней. Говорит: «Лучше вашего сына мужа себе не найду». Мне стало жаль ее. Может, и вправду она любит тебя?.. Вернула тебе золотое обручальное кольцо. Я положила его в шкатулку, где хранятся твои письма, которые ты присылал мне из Хабаровска».
«Эх, мать, неужели ты не видишь, как хитра Кристина? — мысленно спросил он Татьяну Акимовну. — Она любого разжалобит, но я не клюну на ее удочку. Хватит, и так обжегся от ее “любви”».
Кто-то постучал в дверь. Бурлак открыл ее. Это был сосед, старый волжский рыбак Кузьма Петрович, с которым дружил отец. Борода у него стала совсем седой — белая, как морская пена.
— Добрый день, Иван Лукич! — сказал он и улыбнулся. — Хорошо, что ты пришел. Твоя мама уехала в Саратов. Туда уходила военная машина со Сталинградского тракторного завода и попутно взяла ее. Она просила передать, чтобы ты поберег себя.
— Спасибо, Кузьма Петрович, — поблагодарил Бурлак и пригласил соседа пройти с ним в комнату.
Окна были закрыты, и Иван Лукич зажег лампу. Стало светло как днем. Кузьма Петрович уселся на мягкий диван.
— А ты, Ванюша, все еще воюешь? — усмехнулся он, поджав губы, и, не дождавшись ответа, продолжал: — Вчера у меня был день рождения. Стукнуло мне шестьдесят. Жаль, что тебя не было, выпили бы по рюмашке за мое здоровье.
Бурлак сказал, что у него припасена бутылка водки. Кузьма Петрович тряхнул бородой.
— Вот здорово! — воскликнул он. — У меня с утра горело во рту, надо было опохмелиться.
Они выпили и закусили. Бурлак проголодался и с аппетитом ел сало, принесенное соседом. Оно было Пахучим и мягким. Оба повеселели от выпитого, особенно Кузьма Петрович. Глаза у него загорелись, словно в его сети попал огромный сом. Он заговорил:
— Слыхал я от твоей матери, что генерал армии Жуков лично вручил тебе медаль за отвагу, когда в тридцать девятом на Халхин-Голе ты крепко крушил на своем танке япошек. Это правда?
— Правда, Кузьма Петрович, что было, то было, — ответил Иван Лукич и добавил: — На танке воевать нелегко, и, если ты его не изучил, не научился маневрировать им, добиться победы над противником никак не сможешь. Это я испытал на своей шкуре.
— Любишь свое дело? — спросил сосед.
— Любить можно только женщину, — серьезно возразил Бурлак. — А чтобы стать отличным танкистом, нужно много и упорно учиться. Вот я и учился.
— Я считаю, что все, от чего ты можешь погибнуть, вещь опасная, потому и мужество свое обретаешь.
