Щербатый талер | страница 5



— Ты, правда, едешь? — Катя смотрела на нее широко раскрытыми, как у куклы, глазами. Она хорошо и давно, еще с детского сада, знала Оксану, но обычно каждый раз попадалась на ее выдумки. И чем более невероятные, неправдоподобные эти выдумки были, тем охотнее почему-то Катя в них верила.

— Пока мы едем только на разведку, — Оксана тяжело вздохнула — никак нельзя было обуздать проклятый язык. — Посмотрим, как нас бабушка примет… Может, даже придется жить по чужим людям.

— А что будет с вашей минской квартирой?

— Придется продать.

— А почему ты раньше мне ничего не говорила?

— Не могла. Папа запрещал.

До этого дня между ними не было никаких секретов. Они дня не могли прожить врозь, сидели за одной партой, делали вместе уроки, ходили друг к другу в гости… и вот тебе раз!

— Ты будешь писать мне? — спросила Оксана.

— Буду… Каждый день! А ты мне?

Доверчивая, наивная Катя-кукла смотрела на подругу такими глазами, что Оксане стало стыдно. Но язык не унимался; кроме того Оксане пришло в голову, что сейчас очень благоприятный момент, чтобы проверить, действительно ли Катя так любит ее.

— А я… даже не знаю, смогу ли писать тебе, — призналась Оксана. — Я, ​​конечно, постараюсь, но времени может не хватить. Может, вообще придется бросить школу и пойти работать.

— А ты разве умеешь?

— Научусь. Смотря какая работа. Если не будет куска хлеба на столе, всему научишься.

Обе помолчали, пораженные безликостью, жестокостью взрослой жизни, с которыми они вдруг впервые столкнулись лицом к лицу.

— Подожди! — Катя вдруг быстренько запустила руку в боковой карман школьного передника, достала какую-то круглую плоскую вещь, похожую на старый металлический рубль, только чуть большую размерами. — Вот, возьми… И если забудешь меня, посмотришь на эту монету и вспомнишь. А если будет трудно… ну, не будет хлеба на столе — продашь.

Оксана, тронутая, взяла монету, почувствовала в ладони прохладную приятную тяжесть. Она провела пальцем по неровностям рубца, поколупала — погладила выпуклый узор на монете. Монета была стертая, старая, тускло-белого цвета, а рубец — зеленоватого. Так и хотелось быстрее почистить ее о песок и хорошо рассмотреть.

— Бери смело, — заявила Катя. — Папа отдал мне всю свою коллекцию навсегда.

— А что это, серебро?

— Конечно, серебро. Может, платина. Старинные монеты все серебряные. Или золотые. Или платиновые.

Оксана не могла не поверить ей. У Катиного отца была целая коллекция самых разных монет, и, конечно, Катя разбирается в этом, во всяком случае, лучше ее, Оксаны. Монеты лежали в маленьких коробочках под стеклом, каждая монета в отдельном квадратике. Но отец, с тех пор, как уволился с завода, где работал инженером, и принялся, по Катиным словам, «делать настоящие деньги», своей коллекцией совсем перестал интересоваться — ему просто не хватало времени. Иногда Катя с Оксаной даже без разрешения брали коробочки и играли с монетами.