Началась Ливонская война с Московией, и длилась она с перерывами почти двадцать пять лет; одновременно вынуждены были отбиваться от шведов и от крымских татар. Сначала наши воевали удачно, но врагов было куда больше. К тому же война опустошала казну. Тогда Сигизмунд II Август, стоявший тогда во главе княжества, вспомнил, что когда-то его мать, Неаполитанская принцесса Бона Сфорца, одалживала испанскому королю Филиппу значительную сумму дукатов, но возврата долга не дождалась, так и умерла. Естественно, Сигизмунд потребовал теперь от испанского короля эти деньги. Король вернул, причем часть долга была возвращена вот такими, как твой, талерами испанской чеканки.
— Вот откуда они у нас, — сказала девочка. — А я думала, у нас всегда были только царские, русские деньги. Когда с Катей рассматривали коллекцию, я думала, это все иностранные монеты. Это ж где Испания, а где Беларусь!
— Беларусь, дочь, совсем не такая бедная и не такая простая, как многие, и не только дети, привыкли считать, — заметил отец, на этот раз почему-то с грустью в голосе. — Но послушай дальше! Через год талеры испанской чеканки были полностью выкуплены у населения. Их начали использовать как сырье для изготовления своих, великокняжеских денег. Вот первая половина истории, реальная, о которой тебе может рассказать каждый нумизмат.
— Ну, а дальше? А вторая половина?
— Далее как раз и начинаются различные легенды. Самая распространенная из них, которую я, кстати, услышал от Бориса Григорьевича и приводящая в наши Поплавы, такая. Конечно, все до единого талера скупить не могли, кое-кто припрятал монеты. Зачем их оставляли у себя, если за них ничего нельзя было купить — неизвестно, но факт фактом: когда некий шляхтич из-под Вильно, из рода Трушков, в котором все были заядлые коллекционеры, заинтересовался вдруг именно этими редкими талерами испанской чеканки и пустил слух, что заплатит за каждый действительный талер немалые деньги, вскоре со всех уголков княжества к нему поступило аж около сотни таких монет. Настоящих, как известно, оказалось всего восемь. Здесь стоит отметить, что род Трушков был отнюдь не богатым и не знатным. Представители этого рода славились своим патриотизмом, а также сбором различной старины, которая бы напоминала о былом величии княжества; и все же наибольшая слава ходила о них, как о картежниках, задорных дуэлянтах, пьяницах — словом, людях широкой души…
В конце восемнадцатого века во владение родовым поместьем вступает Казимир Трушка, молодой шляхтич. В наследство ему перешли неухоженное, полуразрушенное имение, в комнатах которого пылилась различное старинная, ветшавшая от времени рухлядь, пара десятин бесплодной песчаной земли и столько же десятков семей крепостных крестьян, обнищавших от недостатка, и, кроме того — все качества «широкой души» предков. Как в свое время и его отец, и деды, и прадеды, молодой шляхтич слишком любил вино, карты, веселые компании и хватался за саблю или за пистолет по малейшему поводу и даже без повода… В 1812 году вконец разорившийся, давно проигравший в карты усадьбу, влезший в тысячные долги Казимир, спасаясь от кредиторов, бежит на войну, вступает в один из полков наполеоновской армии и участвует в походе французов на Москву. С тех пор следы его теряются навсегда…
