Но она отчётливо помнит то своё ожидание чуда, когда ей казалось, что скоро она станет самым счастливым человеком на свете. Она ждала его звонков, ходила сама не своя, если их не было, и радостно бежала к телефону в предвкушении блаженной встречи. Она не была уверена, что у них будет гармоничная семья, но то, что на неё обратил внимание обкомовский сынок, кружило юную голову в перманенте. И, когда однажды Андрюша поднял её на руки, чтобы перенести через заградительный барьерчик, отделяющий тротуар от проезжей части, когда они перебегали шоссе в неположенном месте, это всколыхнуло все её дремавшие до поры молодые чувства. Она влюбилась! Придя в общагу, она зажмурилась и нежно погладила себя под коленками, пытаясь понять, что ощущал Андрей. Потом она кружилась по комнате в вальсе, перемежающемся с диким папуасским танцем, благо соседки ещё не было, разглядывала свои скудные наряды и себя в зеркале. Она решительно себе не понравилась, но раз нравится Андрею – значит, всё не так уж плохо.
Именно это ожидание чуда и делало ей счастливой. Кипенный яблоневый и вишнёвый нежный бело-розовый цвет, которому суждено вскоре опасть, просыпаться на землю обрывками писем и клочками от изодранной рукописи жизни, у которой не бывает черновиков… И неизвестно, не был ли он пустоцветом… Завяжутся ли маленькие зелёные плодики, а если завяжутся, то не опадут ли до срока под секущим розгами проливным дождём или от жаркого ветра, иссушающего дыханием пожара? Больше так счастлива она уже не была никогда. Тяжёлый характер свекрови, вечно болеющие дети и постоянно хандрящий и раздражённый муж, бегущий из дома в работу (к счастью, не к женщине, не в пьянство, не к друзьям), парализованный тесть, слава богу, недолго… Но её жизнь сложилась внешне вполне благополучно. Она ни о чём не жалеет. Хотя не раз ей хотелось уйти из этого дома. Но куда ей было бежать? Её жизнь была колея… А она сама исправно работающая деталь в отлаженном механизме… А то, что внутренняя пустота, так у кого её нет в таком возрасте! Ей есть чем гордиться в этой жизни! Она сама сделала свою жизнь такой, что ей завидуют на работе, завидуют подруги, завидуют соседи. Но ведь этот Илья – не Андрей…
Утром Лидия Андреевна ушла на работу, хотя была суббота. В понедельник надо было срочно сдавать серию и отправлять заказ, они не успевали. Андрей встал вместе с ней, они наспех позавтракали, и он ушёл в гараж готовить машину к скорому техосмотру. Дети остались спать. О вчерашнем скандале не говорили, хотя он занозой сидел в памяти. Трогать занозу не хотелось, так как было больно и неприятно. Андрей всю жизнь пытался не только обходить стороной острые углы, но и не замечать синяки от них, даже если они были жёлто-лиловые с черничным отливом. Этому его научил инстинкт самосохранения при жизни с деспотичной матерью. Лидии же было немного стыдно за свою необузданную ярость, которая была, конечно, вполне объяснима и заслужена.
