Лидия Андреевна давно уже больше опекала мать, чем чувствовала её помощь, но всё равно она постоянно ощущала, будто солнечные лучи на лице после долгой и снежной зимы, это мамино желание защитить. В последние годы её жизни, случайно слыша, как мать говорит о ней и внуках подругам, она удивлялась той её гордости, которая напоминала пробившийся родник, придавленный камнем, что спокойно обогнул это препятствие и с радостным журчанием устремился под горку.
Осознание того, что она потеряла маму навсегда, пришло, когда Лидия Андреевна потеряла мамино колечко. Колечко было простенькое, серебряное с большим рубином, напоминающим ей гранатовое зёрнышко. Она знала, что это колечко носила мама, когда была молодой. Маленькая Лидочка чистила его зубным порошком, чтобы то блестело. Кольцо давно перестало влезать на мамины разбухшие от стирок и сырой земли подагрические пальцы. Когда Лиде исполнилось семнадцать лет, мама подарила его ей. Лидия Андреевна теперь точно ещё раз похоронила маму. Напрасно она ходила неприкаянно по заводским коридорам и лабораториям, вспоминая, где же пробегал её путь, и, заглядывая во все углы, в которые уборщица так любила заметать широким размахом швабры мусор. Колечко нигде не блеснуло. Она повесила на двери столовой объявление с просьбой вернуть потерю, хранящую память о любимых руках, если кто-то вдруг нашёл её кольцо. Но и это не помогло. Раньше, когда она смотрела на это колечко, то будто внезапно возникало мамино лицо, выныривало из зарослей сада, раздвигаемых родными руками. Она с горечью осознала, что повзрослела окончательно. Пока живы наши родители, мы все остаёмся ещё детьми. А теперь она взрослая – и входа в детство больше нет. Дверь закрыта навсегда. Замурована бетоном и слилась с непробиваемой стеной.
26
Она помнит свой страх, что дети станут кем-то совсем не тем, кем хотелось ей. Она как бы вычертила пунктиром генеральную линию их жизни – и любой их неосторожный шаг в сторону с этой линии, по которой надо было идти прямо, переставляя ногу так, чтобы пятка поднимаемой ноги опустилась в аккурат к носочку той, что твёрдо стоит на земле, вызывал у неё ярость, налетавшую, словно шквалистый ветер, ломающий вековые деревья, но не устои.
У неё росли хорошие, домашние дети. Она ими гордилась и, если женщины на её работе могли часами обсуждать, что их отпрыск неделями не появляется в школе, а из дома уходит на прогулку после десяти вечера, то, случись у неё такое, она бы, наверное, посчитала свою жизнь никчёмной и неудачной. В то время, когда её коллеги ругали своих чад, Лидия Андреевна начинала с придыханием рассказывать, какие у неё-то дети молодцы. Вася вон которую сессию на «отлично» с повышенной стипендией сдаёт и на «английский» ходит… А Гриша уже может сам готовить обед, и не только пельмени там или кашу, а вон даже бисквит испёк по кулинарной книге!
