Долго ждать ему не пришлось. Из-за распахнутых настежь ворот старой фабрики слышался типичный "саундтрек" — рэп. Остановив машину и заглушив двигатель, Стивенс вышел наружу. Он сразу отметил, что шизофреническая "музыка" перемежалась бессмысленными фразами, произносимыми мерзкими голосами. Также мерцали блики костра.
"То, что доктор прописал", — решил Джон, даже не посмотрев во двор. Зачем? Всё и так предельно ясно.
Внезапно раздался новый звук. Протяжный, визгливый, страшный. Поначалу Стивенс принял его за вопль ребёнка или женщины, но это был крик агонизирующего животного, скорее всего, кошки. Крик, полный невыносимой боли. Он проник в душу единственного человека в округе, заставив её судорожно сжаться. Джон заглянул за угол, и его рука потянулась к оружию.
В центре двора фабрики, действительно, был разведён костёр. Рядом с ним сидел тинэйджер, которого за одну только физиономию стоило пристрелить на месте. Он держал в руке длинную палку, к которой было привязано нечто совсем маленькое и обугленное… и оно ещё шевелилось. Это был крошечный котёнок, быть может, недельного возраста или около того. У ног садиста лежал извивающийся мешок, наверняка наполненный такими же зверьками, а также крепко привязанная к ещё одной палке взрослая кошка, должно быть, мать всего выводка, которая лицезрела, как уничтожали её потомство. Чуть поодаль стояла серебристая "Тойота Супра". И без того отнюдь не семейный седан, эта "игрушка" была к тому же "укомплектована" всем "необходимым", вроде глушителя размером с влагалище шлюхи со стажем или "живописи" на кузове, изображающей непременные черепа и прочие атрибуты "крутизны". Оно и понятно — хозяин пытался компенсировать отсутствие внутренней индивидуальности этим цирком на колёсах. Может, на малолеток сие и действует, а вот у нормальных людей вызывает в лучшем случае снисходительную усмешку — дескать, чего с убогих взять? А то и презрение.
В салоне находились ещё двое, вовсю обнимавшиеся — самец и самка. Четвёртый ублюдок сидел на капоте машины и явно балдел от воспроизводимого MP3-проигрывателем отвратительного, претящего всему человеческому, шума, называть который искусством или хотя бы музыкой — всё равно, что справлять нужду в церкви во время богослужения. Обоим уродам, что попадали в поле видимости, было не более восемнадцати, да и тем, что сосались в "Тойоте", наверняка не больше.
Стивенс вспомнил давнюю кошмарную историю из своего детства. У него тогда был красивый кот — в меру пушистый, чёрный, с белой грудкой и просто умопомрачительным хвостом, за который и удостоился имени Хвосттрубой, как в одноимённо книге. Хороший был зверь, послушный, не злобный. Юный Джон любил своего питомца больше, чем все игрушки вместе взятые.
