— И как долго эта эпопея продолжалась?
— Больше месяца — пока были деньги.
— И никто не приходил к тебе? Тот же Дмитрич?
— Приходили, звонили, иногда в дверь, но я не открывал.
— Но на похоронах Зотова ты был?
— Да, еще когда в больнице лежал, до запоя.
— Как же ты завязал?
— Я увидел сон, Феликс. Обычно такие сны верующие люди называют вещими. Во сне Татьяна на коленях умоляла меня бросить пить, приговаривая: зачем я себе и ей с дочерью жизнь отравляю? И я дал слово бросить пить. Когда проснулся и понял, что это всего лишь сон, — я готов был выть. Ведь только что мы были вместе, зачем я проснулся? И все же увиденное запало мне в душу. Утром, когда раздался очередной звонок, я кое-как добрался до двери и открыл ее. На пороге стоял Дмитрии. Я так сильно внешне изменился, что он сразу и не узнал меня, спросив:
«А Воронова я могу увидеть?»
«Можешь, сколько душе угодно».
«Викторович, ты? Ни хрена себе, дошел! В зерка-ло-то заглядывал? Неужто все время пил?»
«Да какая разница, Дмитрии?»
«Ты что же, решил себя в могилу свести? После инфаркта — такой запой. С ума сойти! А Зотов называл тебя настоящим мужиком — кремнем. Да какой ты на хрен, кремень?»
«Не бей, Дмитрии, ниже пояса, мне без твоих слов хреново».
«А ты думал, легче водку жрать? Ты что ж мне не открывал? Я почти каждый день наведывался. Сегодня решил — не откроешь — буду дверь ломать».
«Не берет меня смерть — не нужен я ей пока».
«Короче, с пьянкой завязываем, есть у меня один врач знакомый — по этой самой линии. Чудо, а не врач, он тебя быстро поднимет».
«А ради чего, Дмитрии? На хрена мне эта жизнь? Смысла в ней не вижу».
«Смысла не видишь? Молодец. А как же те, кто погубил твою семью, кто Зотова угробил? Пусть, значит, живут спокойно? Ты о чем с Зотовым договаривался? Помнится — что-то о мести говорили, или я ослышался?»
«Не ослышался. Ладно, давай сюда своего чудо-доктора».
«Вот так-то лучше. Я пойду. Как только его разы-щу — сразу сюда. Только смотри, чтобы больше ни капли. Понял?»
«Не волнуйся, сказал — буду выходить, значит, буду».
Врача Дмитрии привез. А через некоторое время я прошел сеанс кодирования. На полгода — больший срок мне не требовался. После сеанса я почувствовал явное облегчение. Угнетающая боль потери постепенно сменялась стремлением к действию. Я решил начать войну против наркомафии. Выявить верхушку пирамиды, чтобы безжалостно обрубить ее, совершить свой собственный суд, вынести приговор и лично привести его в исполнение. Это стало смыслом моей жизни. Поэтому я нашел тебя. Я не хочу тебя принуждать, Феликс, пойти со мной, возможно, до конца, но поставить в известность о своих планах посчитал необходимым. Все же мое больное сердце может не дать завершить начатое. Поэтому я хочу просить тебя: если со мной вдруг что случится и ты, естественно, пожелаешь — доведи дело до конца. Вот, пожалуй и все, что я хотел тебе рассказать.
