V.
Выслушав мое мнение, барон погрузился в молчание. Я слышал, как тяжело он дышит.
— Почему вы вспомнили о Чи-нан-фу? — спросил он, наконец.
— Неужели вы сами никогда не думали, что это происшествие может повлечь за собой дальнейшие последствия? — ответил я.
Говоря откровенно, я и сам никогда не тревожился мыслями об этом. Но в возбуждении, которое я переживал тогда, мне казалось, что я давно уже сжился с ожиданием каких-либо осложнений, имеющих непосредственную связь с побоищем в пагоде. Мы осквернили тогда буддийскую святыню. Мы двое разбили древнюю статую Будды в Чи-нан-фу. Вправе ли мы ожидать, что жестокие и мстительные азиаты оставят безнаказанным такое, на их взгляд, неслыханное злодеяние?
— В самом деле, очень странно, что именно нас двоих захватили и доставили сюда таким предательским образом, — сказал, барон, видимо, делая над собой усилие, чтобы говорить спокойно.
— Мы должны во что бы то ни стало выбраться отсюда.
— Конечно. Пожалуйте первым, — я следую за вами!
Барон произнес эти слова ироническим тоном, который он считал для себя обязательным в минуты опасности, — как проявление мужественной отваги.
Я скоро обдумал свой план. Затем, поворачиваясь с боку на бок, я докатился вплотную до тела моего сотоварища по заключению.
Я часто рассказывал вам о замечательных приемах, которым научил меня во время пребывания на Дальнем Востоке один японский гимнаст. Я перенял от него все его искусство. В программу обучения обязательно входит распутывание самых запутанных узлов. Познания мои теперь пригодились. Я приблизил суставы своих связанных рук к рукам Лацмана и научил его, как помочь мне.
Когда он слегка ослабил узлы, мне понадобилось не больше четверти часа, чтобы совершенно освободиться; спустя несколько минут были развязаны руки барона и наши ноги.
При свете нескольких спичек мы осмотрели место нашего заключения. Это была довольно просторная каюта. Двери, само собой разумеется, были накрепко заперты; люк оказался заколоченным досками. Мы должны были действовать с крайней осмотрительностью, не держа зажженной спички дольше нескольких секунд, так как слышали шаги над собой, на палубе; кроме того, на лестнице, за каютой, также иногда кто-то шевелился. Нам не оставалось другого пути для бегства, кроме люка.
Соединенными усилиями мы вскоре оторвали доски, стараясь работать, производя как можно меньше шума. В каюту проник бледный свет, — отблеск далеких огней гавани и блестящей поверхности моря. К нашему счастью, рама люка оказалась деревянной; дерево прогнило настолько, что мы успели выломить раму из борта судна. Затем мы протиснулись в отверстие и погрузились в воду. Наши жилеты и пиджаки оставили мы в каюте.
