Как же я все-таки ошиблась…
Отработка длилась около часа, при том, что нас было только трое: я, мальчик со второго курса и препод. Препод конечно замечательный. Старичку, ему лет так 65 – 70, или совсем не хотелось идти домой, или уж больно нравилось наше общество, так как быстро отпускать он нас не хотел. Я села отвечать, но не успела и двух слов сказать, как он начал отчитывать мне, мол, какая я не сознательная, прогуливаю его лекции, не стремлюсь к знаниям. «Вы, молодёжь, вообще от рук отбились, ни к чему не стремитесь, уставились в свой интернет и сидите у родителей на шее» – и так далее. Где-то через полчаса гнев сменился на милость, и старичок уже мило щебетал о былых годах. Мы с тем мальчиком героически вытерпели его биографию, хотя должна признаться, что у препода оказалась весьма интересная жизнь, но это уже совсем другая история. Иван Михайлович, так зовут старичка, посмотрел в окно и произнес:
–Как быстро нынче стало темнеть, – затем посмотрел на часы, – О, уже восьмой час пошел, идите-ка ребятки домой, а то родители будут беспокоиться.
–А как же отработка? – произнесла я.
–Ох, идите – махнул он рукой, – отметил я вас.
–До свидания, – произнесли мы, и ушли. Мальчик быстро убежал, а я медленно и устало шла по коридорам универа. Тихо и спокойно. Я еще никогда не была здесь в такое позднее время. Я спускалась по лестнице, когда услышала чье-то всхлипывание. У нас под лестницей было очень интересное место – так называемое звуковое пятно. Там почти ничего не слышно, но на лестнице очень хорошо слышно, что происходит под лестницей. Один раз мы с Алисой услышали разборки одной парочки. Крик был, наверное, в 100 дБ.
Женское любопытство превзошло рамки приличия, и я спустилась вниз посмотреть, кто же в такое время находиться в универе и плачет. Это была Соня. Соня – моя однокурсница. Общалась я с ней мало, как-то не приходилось. Так болтали иногда, о природе, о погоде, о парах, о преподах, но так чтоб сильно… нет. Так что подругами нас назвать сложно.
– Соня, ты, что здесь делаешь? – произнесла я, подходя к ней поближе.
– Я, я… – не в силах что-либо произнести она буквально упала мне на плечи.
– Тише-тише, успокойся.
Она плакала и
долгиепару минут ничего не говорила. За эти минуты я передумала кучу разных ситуаций и происшествий, которые могли бы заставить ее так плакать. От самых бредовых, вроде не поставленного зачета, до самых катастрофических и трагических.
