— У меня есть для тебя новости, — ответил Грегори дрожащим голосом.
— Что-нибудь с Синтией? Нет, вон она стоит со своим красавчиком. Господи, какие патлы он себе отрастил!
И с этими словами он поспешил навстречу молодым людям, чтобы поцеловать свою племянницу и поздравить Кеннета с благополучным возвращением.
— В Лондоне я много слышал о тебе, мой мальчик, — произнес он с хитрой улыбкой на лице. — Как ты подружился с глотателем огня Геллиардом, и как он связал священника и часового и вытащил тебя из тюрьмы за час до казни.
Кеннет вспыхнул. Он чувствовал издевку в тоне Джозефа. Тот старался подчеркнуть, что вся заслуга побега принадлежит Криспину и что сам Кеннет ни за что бы не выбрался из этой переделки. Кеннету показалось, что эти слова и этот тон в присутствии Синтии были не случайными.
Он был прав. Джозеф был злобным и ядовитым от рождения и не упускал случая показать это окружающим. И сейчас он злился за те неудобства, которые он был вынужден терпеть в пути, выполняя дело, которое ему было явно не по душе.
Его тонкие губы расплылись в неприятной улыбке, и он устремил свой злобный взгляд на молодого человека, но в этот момент Грегори оттащил его в сторону за полу плаща. Они направились в залу, в которой состоялся их последний разговор перед отъездом Джозефа. С таинственным видом Грегори прикрыл за собой дверь и повернулся лицом к брату. Тот в это время расстегивал свой пояс с мечом.
— Подожди, Джозеф! — воскликнул Грегори голосом, полным трагизма. — Сейчас не время разоружаться. Держи свой меч под рукой, вскоре он будет нужен тебе, как никогда в жизни.
Он перевел дыхание и поведал брату последние новости:
— Роланд Марлей жив, и он находится здесь! — И он без сил опустился в кресло.
Выражение лица Джозефа не изменилось. Только частое подергивание век выдало взволнованное состояние. Его рука, сжимавшая рукоятку меча, расслабилась, и он шагнул к брату, пристально вглядываясь в его бледное изможденное лицо. Внезапная догадка осенила его. Он взял брата за плечи и встряхнул.
— Грегори, идиот, ты слишком много пил в мое отсутствие.
— Да это так, — простонал Грегори, — и он был моим собутыльником и подавал мне пример.
— Ну конечно, — бросил Джозеф с презрением. — Бедный Грегори, вино настолько помутило твой рассудок, что тебе начали мерещиться призраки за столом. Оставь, старина, все это ерунда.
В его словах Грегори уловил сомнение.
Он с трудом поднялся на ноги и обратился к брату:
