Он отправлялся в Сирию инспектировать поставки бронетехники и зенитно-ракетных комплексов. Страна, еще недавно благополучная и ухоженная, горела и разрушалась. Гибли христианские монастыри и мечети. Взрывались электростанции и гидросооружения. Исламские боевики малыми группами и большими отрядами, оснащенные стрелковым оружием и гранатометами, непрерывно проникали в Сирию из Ирака, Иордании, Ливии. Бородатые, опаленные пустыней, неутомимые и беспощадные, они захватывали города, устраивали казни; обвешанные взрывчаткой, ложились под танки правительственных войск. Сирийская армия, обученная для большой войны с Израилем, не справлялась с летучими боевиками, которые возникали среди цветущих селений, как призраки, и исчезали из пылающих руин, как дурные видения. Войска приходили в обезлюдевшие города и видели распухшие на солнце трупы и надписи на стенах, сулившие смерть Сирии и ее союзнице России. В этой войне неявно участвовали десятки стран, и она была готова превратиться в огромную войну Ближнего Востока, с последующим перетеканием в мировую. Сирии грозил удар авиации и крылатых ракет с американских кораблей и самолетов. Русские «Панцири» прикрывали небо Дамаска, готовые сбивать атакующие цели на дальних и близких подступах.
Лемехов отправлялся в Сирию узнать истинные потребности сирийских зенитчиков и способствовать увеличению военных поставок.
Но помимо этой очевидной цели, он преследовал еще одну. Хотел воочию увидеть войну. Хотел понять стихию, которая питала его деятельность, объясняла его нескончаемые труды. Хотел оказаться среди смертей и опасностей, которые рождало оружие. Оказаться целью, по которой били автоматы. Сесть в боевую машину пехоты, по которой стрелял гранатомет. Оказаться на боевом вертолете, ускользающем от инфракрасной ракеты. Как сказал Верхоустин, «услышать лязг пуль по броне». Он хотел стать президентом России, который изучал проблемы безопасности не в бункере Генштаба, а на усыпанной осколками земле, под очередями пулеметов.
Теперь, накануне поездки, его томили предчувствия. Ему казалось, что эта неведомая война издалека, через моря, пустыни и горы, протягивает к нему свои огромные, жилистые руки, перевитые синими венами. Влечет к себе слепо и неуклонно. Отрывает от дома, от любимого многоцветного светильника, от оранжереи с любимыми деревьями и плавающим белоснежным цветком. Эти руки не имеют туловища, а исходят прямо из разгромленных городов, сгоревших броневиков, бегущих по дорогам погорельцев. И там, среди развалин, на каком-нибудь разорванном тюфяке сидит бородач с автоматом, и в этом автомате уже находится пуля, которая сразит Лемехова. И эта далекая неясная война будет его первой и последней войной.
