Через несколько дней, в Москве, Лемехову позвонил Верхоустин:
– Хочу поговорить с вами, Евгений Константинович.
– Конечно. Давайте поужинаем. Хотите, опять в «Боттичелли».
– Нет, это место не подойдет.
– Тогда в «Ваниль» или в «Пушкин».
– И это не годится. Мы бы могли уехать за город и где-нибудь погулять на природе. Тем паче погода чудесная.
– Хорошо, погуляем в лесу.
Машина увезла их за город по Осташковскому шоссе, туда, где кончались торговые центры, ревущие трассы и эстакады и начиналась водоохранная зона. Оставили машину перед шлагбаумом и пошли по пустынной асфальтированной дороге, среди весеннего леса. Два охранника на большом расстоянии следовали за ними. Редкие велосипедисты, сверкая спицами, с легким шорохом проносились мимо.
– Чудесная весна, – сказал Лемехов, глядя на дорогу в солнечной дымке, на темные ели, мягкие, разомлевшие, благоухающие теплой смолой. – Хотел уехать на охоту, на озера, да, видно, не выберусь.
– Русская весна несравненна. В ней – пасхальное воскрешение. «Весна священная», – ответил Верхоустин, глядя на обочину, где блестела вода и стояли розовые и золотые кусты, переполненные разноцветными соками.
Они шли молча, и Лемехов ждал, когда начнется разговор, ради которого они оставили людные места и оказались на пустынной дороге.
– Ваша сталинградская поездка вызвала большой резонанс, – произнес Верхоустин. – Ее заметили не только газеты и сайты. Ее заметили в администрации президента. О ней говорят в политических кругах.
– Мне было несколько звонков. Похоже, некоторые готовы присягнуть мне на верность.
– Там, у сталинградского фонтана, вы прошли «крещение водой». Теперь, отправляясь в Сирию, вы пройдете «крещение огнем». Президент России должен услышать, как звякают пули по броне.
– Говорят, этот звук ничем не напоминает шелест бумаг в министерских кабинетах.
Они проходили мимо цветущей ивы, вокруг которой с глухим жужжанием летал шмель.
Опять замолчали и шли под громадными дубами. Черные вершины были оранжевые от бесчисленных набухших почек.
– Я пригласил вас в это безлюдное место, потому что наш разговор не предполагает чужих ушей. Этот разговор не мог состояться раньше, ибо наши отношения должны были пройти несколько стадий. Теперь эти стадии пройдены. – Верхоустин посмотрел на Лемехова своими синими, завораживающими глазами, перевел взгляд на вершину дуба. Синева его глаз слилась с темной лазурью, уловленной черными ветвями дерева.
