Лемехов приподнял бокал, и в синих глазах Верхоустина нашел одобрение. Все сдержанно чокались, обменивались стеклянными перезвонами. За окнами ресторана туманилась черная река, плыли сумрачные льдины. «Лужники» казались летающей тарелкой, повисшей на аметистовых лучах.
– Хотел бы предоставить слово нашему выдающемуся стилисту Андрею Самцову. – Верхоустин взял на себя роль хозяина стола. Его взгляд был благосклонным и повелевающим. – Андрей умеет превращать свинообразных депутаток в изящных парижанок. Безвкусных телеведущих – в изысканных денди. Он слепил образы множества политиков, финансистов и шоуменов. И теперь готов предложить нам свои услуги.
Стилист Самцов отбросил с высокого лба склеенные лаком прядки. Рубашка апаш открывала смуглую грудь с тонкой татуировкой в виде трилистника. Хрупкие пальцы украшали два перстня – с черным и голубым камнями.
– Ваш облик, Евгений Константинович, не нуждается в серьезной реконструкции. Вы – несомненный лидер, и это видно по вашей походке, резким бровям, манере сжимать кулак во время публичных выступлений. Чего не скажешь о нынешнем президенте, который производит блеклое впечатление. Как, впрочем, все нынешние европейские политики, которых навсегда забываешь, стоит им покинуть свой пост. – Самцов улыбался пунцовыми губами, блестевшими от прозрачной помады. – Лидер должен иметь в своем облике деталь, которая ассоциируется с его исторической ролью. У Черчилля такой деталью была сигара. У Сталина – трубка. Усики Гитлера были эмблемой Германии в течение пятнадцати лет. Инвалидная коляска Рузвельта была столь же выразительна, как авианосцы, бомбардировщики и проект «Манхэттен». Что, если вам, Евгений Константинович, приобрести четки и не расставаться с ними во время дипломатических встреч, кремлевских приемов и пресс-конференций? Ваш тезис об алтарях и оборонных заводах объясняет появление четок в ваших руках. Пусть думают, что вы, президент, ведете счет баллистическим ракетам или вновь открытым русским монастырям.
Лемехов чокнулся со стилистом, с легкой усмешкой представляя себя в обществе мировых лидеров, которые завороженно смотрят на четки в руках президента России.
– Благодарю за экстравагантную идею, – произнес Верхоустин. – Теперь же пусть выскажется наш именитый архитектор Илья Виноград, чьи гениальные идеи воплощены в олимпийских стадионах, в помпезных дворцах Газпрома, в хрустальных кристаллах банков.
Архитектор Виноград имел коричневое лицо и горбатый нос индейца, седые, падающие до плеч волосы, острый кадык, тонувший в шелковом банте, желтые ястребиные глаза, которые, как у птицы, вдруг закрывались кожаной пленкой.
