То ли казалось, то ли на самом деле, но почувствовал Иван, что между ним и женой сквозняком потянуло. Его даже страх охватил.
Однажды пришлось Ивану выходить на трассу в конце дня. Не хотелось на ночь из дома уезжать, а надо — груз срочный. Дорога дальняя. Прошёл сто километров. Двести. Ночь наступила тихая, робкая, тёплая. Летняя… Машина идёт хорошо. Полная луна всю округу высвечивает. На лугах кое-где в низинках туман легонько росится, свежестью да скошенным первым клевером в кабину наносит. Катись по широкой свободной дороге. Да непокой на душе.
У лесочка площадка отдыха. Костерок светится. Свернул. Несколько машин собралось на гостином дворе — так шофёры ночёвки в пути называют. У огонька чаёк попивают да, случается, всякие жизненные истории и приключения рассказывают. Трассовики только с виду народ молчаливый. За баранкой один на один с самим собой не разговоришься. Если вот только иногда песня невзначай да крепкое словцо сорвётся с губ, а так — мысли да думы да сигарета из одного угла рта в другой перекатывается. Зато на стоянке, в своём кругу, вдали от дома, от семьи согреваются крутоваром и развязывают узелки на языках — друг перед другом торопятся душу излить. Тоскуют мужики. На трассе по-братски всем делятся — и словом, и хлебом. Случись чего — помогут, в беде не оставят.
Подсел Иван поближе к свету, разложил «тормозок» — дорожный сухой паёк, закусывает, кипятком губы обжигает. Прежде ко всякого рода пустым разговорам он относился с усмешкой. А тут уши навострил.
Немолодой лысоватый шофёр почти весь растворился в колючей байке о неверных жёнах. И в конце такой вывод сделал: «Мужики-то на трассах пашут, а их жёны с другими пляшут».
Не по себе после его рассказов стало Ивану. Сел за баранку. Стартёр!.. Акселератор до отказа… В кабину врывался сладковатый настой берёзовых лесов, и на душе становилось светлее…
Только через неделю возвратился Иван домой. Обратный рейс был, как никогда, изнурительным. Машина несколько раз выходила из строя, и погода, как назло, испортилась: днём дожди, ночи туманные…
Усталый, измученный, поздним вечером он звонил у двери и злился, что оставил ключи, а теперь его не встречают… Никого дома. Присел на прохладную плиту лестничной ступеньки и задремал: то ли от усталости, то ли оттого, что в дороге перенервничал. Очнулся от похожего на хруст сухого валежника в лесу шёпота…
Перед глазами и сейчас стоит холёный, весь ухоженный диспетчер с их автобазы и ничего не выражающий, пустой взгляд жены, размытый в тусклом свете подъезда… Не удержался тогда Иван…
