— Аким Булавин? Православный? — с нагловатой чопорностью он состроил гримаску и встал, как сухой жердь. — Как же ты, русский, живёшь с инородкой?
— По-человечески! — отрезал Аким.
— Экий ты… — погасил он ухмылку. — Среди кого живёшь, спрашиваю? — повысил он тон.
— Среди людей, ваше благородие.
— Среди чукчей?
— Очень славный народ… Поучительный.
— Нам знакома их мудрость, — с сарказмом бросил офицер. — Ладно… Сей день мне нужен ты. Понял?
— Нет, господин капитан, я вольный человек, и на службу к вам не нанимаюсь.
— Кончилась твоя воля, мужик! — злобно-насмешливо ухмыльнулся ротмистр. — От сей минуты ты призван на действительную службу в экспедиционный отряд армии генерала Калмыкова на основании мобилизационного предписания «О всеобщей воинской повинности в военное время» за номером ноль два от тринадцатого марта тысяча девятьсот девятнадцатого года. Приказ подписан верховным правителем России адмиралом Александром Васильевичем Колчаком. За уклонение от службы, а равно за дезертирство и смуту: расстрел! — отчеканил ротмистр и изучающе уставился на Акима. — И не вздумай выбрасывать лозунги «за царя и отечество!». Нет у нас ни царя, ни отечества…
— Оно-то как посмотреть… — спокойно ответил Аким.
— Молчать! — взвизгнул офицер.
— Колокольный звон не молитва, а крик не разговор, — сказал, как отрезал, Аким. — Приказы ваши утратились, господин капитан.
— Что ты заладил: «господин, господин». Альтман Иосиф Михайлович! Запомнил? То-то же… — и он постучал тонким пальцем о край стола.
— А заладил я, господин Альтман, — Аким перекрестился, — Александр Васильевич, царствие ему небесное. Если же вам что-либо потребно, то говорите прямо, а так — разговора не получится.
Открытый разительный взгляд Акима подействовал на ротмистра отрезвляюще. Он изменился в лице. Помолчал. Достал портсигар, щёлкнул защёлкой, размял табак папиросы и, обнюхивая набивку, некоторое время водил под носом. Прикурил от свечи, кивнул Акиму, указав на лавку у стола.
— Сказывают, ты старался? — как бы отвлечённо спросил он.
— К старательству прикасался, — осторожно ответил Аким.
— Золото — благородный металл, — усмехнулся Альтман и неожиданно спросил: — Карту читаешь?
— Не доводилось, — уронил Аким.
Ротмистр вынул из полевой сумки ровно свёрнутую полевую карту, разложил её на столе, разгладил ладонями. Карта была выполнена с чёткой обозначенностью особенностей рельефа. Акиму прежде приходилось видеть рисованые карты у геологов, у старателей… У исправника Рогожкина была карта бассейнов рек Малого и Большого Анюя. Но все они пестрели неточностями. Эта — заинтересовала. От ротмистра не ускользнул пытливый взор, брошенный Акимом на карту. Миг самодовольства вспыхнул в альтматовском прищуре.
