— Нет. Не улыбка.
Его вторая рука, такая же большая и сильная, как первая, поднялась. Взгляд пробежался по ее лицу и остановился на губах. Те затрепетали и приоткрылись. В его глазах Мерси увидела интерес, любопытство и… желание.
— Значит, поцелуй?
Прежде чем она успела сообщить ему, что он покорил ее не поцелуем, Стивен именно это и сделал. Его губы весьма откровенно приникли к ее устам. Она замерла, когда он протолкнул язык ей в рот и прошелся бархатом по шелку, а потом, когда его уверенность покорила ее, расслабилась. Он не принуждал, он приглашал. И она приняла приглашение. Его вкус был богатым и мощным, вино и виски, и он ввергал ее в темноту, такую же дурманящую, как ласки его языка. Он брал то, что хотел, но не грубо. Он заставлял дрожать каждый ее нерв, каждый дюйм ее тела трепетал, как будто он медленно гладил ее всю.
Тысячу раз она представляла себе, как его неистовая сила сметает ее, когда ходила по узкому проходу между рядами коек и помогала другим мужчинам, когда готовилась покинуть Ускюдар из-за скорого рождения Джона, когда плыла по разъяренному морю на корабле, когда ехала на поезде в Париж. Майор Стивен Лайонс никогда не покидал ее мыслей надолго.
И все же, несмотря на все свои фантазии, она оказалась не готова к его властному поцелую, обрушившемуся на нее с таким нетерпением и с такой жадностью. Она ответила на него с таким же неистовством. Жизнь коротка, возможностей не так много, и она мечтала об этой близости слишком долго, чтобы теперь скромничать. Она таяла в его объятиях, и ей показалось, что после долгого путешествия она вернулась домой, а может, в то место, где одна ночь с ним заставила ее ощутить, что жизнь наполнена смыслом. Когда его руки сомкнулись сильнее, прижимая ее еще крепче, она поняла, что всю жизнь прожила ради этого мгновения. Той далекой ночью, заглянув в его глаза, она увидела сострадание и доброту. Она знала о его мужестве, видела, как бескорыстно он предан своим людям.
Бесхарактерный человек? Если он и правда когда-нибудь был таким, наверняка эта его часть осталась на английских берегах, когда он сел на корабль, который повез его на восток.
Она боялась, что воспоминания о ней Стивен оставил в Ускюдаре, но он поцеловал ее так, словно хорошо знал ее рот. Ни одну его часть он не заставил ждать внимания. Его глухой стон окружил их эхом, и его поцелуй, который, как ей казалось, не мог стать более глубоким, сделался еще глубже. По ее телу разлился сильный жар. При других обстоятельствах она решила бы, что неожиданно заболела. Живот свело, между ног потеплело от предвкушения еще большего удовольствия и последующего финала.
