Я чувствую смущение и опускаю глаза, несмело приближаясь к нему. Он протягивает руку, чтобы забрать мою сумку и замирает на пару секунд, глубоко вдыхает с каким-то непонятным наслаждением и в его темно-карих глазах, я вижу, еще тогда вижу, но не придаю значения, зажигаются желтые огоньки. Мой хозяин быстро отворачивается, и я думаю, что мне показалось. Он подходит к машине, открывает заднюю дверцу и закидывает туда мою сумку. Потом выжидательно смотрит на меня, и я спешу вслед за сумкой. Мужчина чуть поддерживает меня, помогая залезть в автомобиль, снова глубоко вдыхает и резко закрывает дверь, как только я усаживаюсь на сиденье. Сам садится за руль, и мы трогаемся с места. Я помахала тете Лене, которая смотрит на меня из окна, и автомобиль покидает мой, уже ставший родным двор. С тех пор я его больше не видела…
… Меня ласково погладили по щеке, и я с трудом разлепила глаза. Дима сидел на краю кровати и с улыбкой смотрел на меня. Я попыталась улыбнуться, но улыбка особо не получилась.
— А я тебе завтрак сделал, — сказал он, — в постель.
— Ты не на работе? — удивилась я.
— Я взял небольшой отпуск, — ответил он и взял с журнального столика поднос. — Устраивайся поудобней, — велел Дима, и я неожиданно растрогалась. — Ну, а теперь-то по какому поводу слезы? — усмехнулся он.
— Ты такой хороший, — всхлипнула я.
— Тс-с, — Дима поднес палец к губам, — это будет наш с тобой секрет, договорились?
Я кивнула и улыбнулась, спешно вытирая слезы. На подносе стояло две чашки с кофе, тарелочка с гренками и йогурты. Позавтракали мы вместе. Дима молчал, пока я ела, потом забрал поднос и ушел с ним на кухню. Оттуда уже он крикнул:
— Собирайся, малышка, мы с тобой уезжаем.
— Куда? — я зашла на кухню, где Дима мыл чашки.
— Заграницу не можем, у тебя ведь нет паспорта? — я отрицательно покачала головой. У меня и российского-то паспорта не было, не то, что заграничного. — Значит, помотаемся по России. Ты была на экскурсии по Золотому Кольцу? А хочешь, можем на Урал или в Сочи, или еще куда-нибудь.
Я пожала плечами, и он тихо засмеялся.
— Значит, выбор за мной. Не возражаешь? — я снова покачала головой. — Ну и отлично. Тогда собирайся скорей.
— Почему ты столько возишься со мной? — спросила я. Вера в человеческую доброту и бескорыстие меня покинула, кажется, тысячу лет назад, в том самом большом доме.
— Сам не знаю, — теперь он пожал плечами. — О тебе хочется заботиться.
"Ты мой хрупкий цветочек, Эля, я буду беречь тебя, заботиться о тебе. Никто не посмеет обидеть тебя", — говорил ОН, а я сжималась в комок и вздрагивала от каждого его прикосновения, потому что боялась его до ночных кошмаров, до криков, срывающих горло. Я подняла глаза на Диму, он ставил чашки на сушилку. Дима не ОН, напомнила я себе, в его глазах нет угрозы, в его руках нет страшной силы, и я почему-то доверяю ему. Я развернулась и ушла умываться. Дима собирал наши вещи. Когда я вышла из ванной, мне оставили только новые джинсы со свитером, новую куртку, которую мы не покупали и новые сапожки. Удивленно посмотрела на Диму, но он лишь отмахнулся:
