Он посмотрел на меня и мягко произнес:
— Какое сокровище… — затем, оживившись, выпрямился. — Давай поговорим о менее тревожных вещах, о будущем. Сегодня вечером я запланировал банкет в твою честь. Ты встретишься со всеми членами нашей организации, со всеми нашими бригадирами. И так же со своим кузеном Филиппом.
— Я столкнулась с ним по пути.
Казалось, Ковалев удивился.
— Большинство девушек первая встреча с ним просто поражает.
Возможно, не положи я глаз на Севастьяна.
— Филипп — сын моего дальнего родственника и лучшего друга, который недавно скончался. Бедняга тяжело это воспринял. Твой приезд — как раз то, что ему нужно…
Остаток дня прошёл в дружеской беседе. Мы с Ковалёвым обнаружили, что одинаково не любим комедии с шутками "ниже пояса", обожаем животных и фильмы про ограбления.
— Правда, обычно в них мало правды, — заметил он, тем самым напомнив, что я разговариваю с криминальным авторитетом.
Он рассказывал мне о моей матери — ей нравилось заниматься садоводством, сажать растения, она была бы рада узнать, что я выросла на ферме. Он предложил мне утром сразиться с ним в шахматы и пообещал научить обращаться с часовыми механизмами.
Когда все они пробили пять, Ковалёв сказал:
— Как бы я не наслаждался беседой, придётся тебя отпустить, чтобы ты успела расположиться до банкета.
— О. — Банкет-шманкет, я жажду провести с отцом больше времени.
Ковалёв доверительно сообщил:
— Уже жалею о том, что его запланировал, мы могли бы тихо поужинать, не прерывая разговора. — Ему также не хотелось со мной расставаться. — К нам мог бы присоединиться Алексей.
В дверь постучали. Помяни чёрта.
— Как раз вовремя, сынок, — сказал Ковалёв. — Ты не проводишь Натали в её комнаты?
— Я думал, ты захочешь это сделать.
— Нет-нет, вы идите. Увидимся вечером, дорогая. — Он поцеловал меня в макушку, так естественно.
Когда мы с Севастьяном вышли из кабинета, я не могла перестать улыбаться. Сибиряк оказался прав — я не знала, о чём говорю; Ковалёв оказался потрясным.
По пути к главной лестнице, Севастьян, наконец, заговорил.
— Ты в хорошем настроении.
— Как ты и говорил, Пахан — классный. — Моё предубеждение относительно Ковалева оказалось до смешного неправильным, и я также ошибалась насчет Севастьяна. Пора поставить свой анализатор мужчин на паузу — должно быть, он имеет географические ограничения.
Севастьян поднял брови.
— Ты зовёшь Ковалёва Паханом?
— Он сам меня попросил, — попыталась оправдаться я.
— А ты согласилась, несмотря на его занятие?
