— Конечно, сынок.
Севастьян повернулся и вышел в двери, через которые мы сюда попали.
— Он о вас очень высокого мнения, — сказала я. — Он рассказал, что встретил вас ещё в детстве.
— Да, я нашёл его, когда ему только исполнилось тринадцать.
— Нашли? — Севастьян потерялся?
Ковалёв издал подтверждающий звук, но не стал вдаваться в подробности.
— Такой способный мальчик, и преданный, несмотря ни на что.
— Как он назвал вас, уходя?
— Пахан? Это слэнг, наполовину "крёстный отец”, наполовину "старик". Можешь не верить, но это ласковое обращение. Наверное, ты тоже могла бы так меня называть, пока мы не узнаем друг друга поближе. Временно?
Пока я не начну звать его Batja? Прозвучавшая в его голосе надежда тронула моё сердце. Я улыбнулась.
— Лады, Пахан, но только временно.
Жестом он предложил мне пройти к паре элегантных кушеток, а сам устроился напротив. По сигналу слуги внесли чайный сервиз и многоуровневое серебряное блюдо. Верхний уровень занимали бутерброды с лососем и огурцом. На втором расположились блины с икрой; сыр, груши и виноград занимали третий уровень. Булочки и прочая выпечка были красиво разложены в самом низу.
Пока он разливал дымящийся крепко заваренный чай, я наполнила свою тарелку. Вместо сахара в свою чашку он добавил апельсинового джема, так что я последовала его примеру. Такое сочетание оказалось восхитительным.
Мы болтали о погоде в Небраске и в России, о его прошлых поездках в Штаты (деловые командировки в Брайтон Бич и Лас-Вегас). Удивительно, но болтать с ним было очень легко.
Потом разговор стал более серьёзным.
— Тебе, наверное, хотелось бы узнать о своей матери.
Я кивнула.
— Севастьян мало что рассказал, предпочитая, чтобы это сделали вы.
— Её звали Елена Андропова. — Поведение Ковалёва изменилось. Он словно стал старше под грузом воспоминаний. — Я узнал, что она скончалась вскоре после твоего рождения.
— Осложнения после родов? — Она из-за меня умерла?
— Ты не должна себя винить, — быстро ответил Ковалёв. В то время уровень медицины был недостаточным. По всей стране царила неразбериха.
Удалось ли ей хоть раз меня подержать?
— Я всегда думала, что она от меня отказалась.
— Никогда. И я бы так никогда не поступил. Я просто не знал. Нас… разлучили.
— Из-за кодекса Братвы?
— Da. Я и понятия не имел. Я бы наплевал на кодекс, перевернул бы землю и небо в поисках такой дочки, как ты.
Конечно, я считала себя самим очарованием, но разве он может испытывать настолько сильные чувства? Только лишь на основании нашей биологической связи? Или на основании полевых отчётов своего боевика?
