На верхней площадке трапа я остановилась, чтобы глубоко вдохнуть в себя ароматы этой страны; всё, что я почувствовала — запах авиационного топлива и ледяной воздух.
Предвосхищая мои нужды, Севастьян сказал:
— Вот, твое пальто.
Мех. Декадентский соболь.
— О, мех я не ношу, — твердо сказала я, хоть мои пальцы сами собой погладили шелковистую поверхность.
— В России — носишь. — Только я открыла рот, чтобы возразить, как он добавил, — это принадлежало твоей бабушке. Пальто подогнали под тебя.
Это носила моя бабушка? Возражения отклоняются. Я скользнула внутрь, даже не удивившись, как идеально оно село. Спускаясь по трапу, я чувствовала, как меня окутывает тепло.
— Почему Ковалев сделал мне такой подарок? — Он меня даже не знает.
— Кому ещё может принадлежать пальто, если не внучке хозяйки?
Ну, если так к этому подходить…
Когда мы очутились на земле, ничем не примечательный водитель открыл для меня дверцу лимузина, но сесть на заднее сиденье мне помог Севастьян.
В салоне пассажирская часть была отделена от водителя звуконепроницаемым экраном. Тонированные окна, судя по толщине, наверняка были пуленепробиваемыми. Севастьян уселся напротив — на максимально возможном от меня расстоянии.
— Так где резиденция Ковалева?
— За городом, на берегу Москва-реки. Ехать туда примерно час.
Нам придётся час провести внутри этой машины вдвоём? Когда он одет в костюм с обложки GQ, от которого у меня усиливается слюноотделение?
Когда мы выехали на широкую дорогу, я оторвала от него свой взгляд, с нетерпением пытаясь рассмотреть эту новую страну. Я прилипла лбом к оконному стеклу, чтобы ничего не пропустить, но мы всё время проезжали мимо каких-то складов, которые ничем не отличались от таких же в Америке, кроме надписей кириллицей.
— Мы проедем через Москву?
— Не сегодня.
— Я не увижу город?
— Nyet, Натали. — Твёрдое нет.
— И ни одного купола? — поверженно спросила я. Мне всегда нравилось рассматривать фотографии традиционных русских зданий с куполами, таких ярких и смелых — даже раньше, чем я увидела те татуировки на бицепсе.
— Может, и увидишь, — загадочно ответил он.
Воцарилась тишина; за окном в основном мелькали индустриальные парки.
Поездка представляла собой специальную разновидность ада.
— Здесь тепло. Можно приоткрыть окно?
— Не обсуждается, — буркнул он.
Я скрестила руки на груди. Будь у меня ромашка, я бы приступила к гаданию: он меня хочет; он меня не хочет. Прошлой ночью я была убеждена, что он готов со мной к большему. Сегодня уже не очень.
