Бояться его? Я громко сглотнула. Смогу ли я на это согласиться?
— Раздвинь ноги, — приказал он, поднимаясь надо мной.
Похоже, я всё еще находилась под его влиянием — поэтому послушно раздвинула ноги.
Он расположился между ними. Сжав полы рубашки в кулаках, он резко оторвал оставшиеся пуговицы и сдернул её с меня, так что моя голая грудь оказалась прямо под его хищным взглядом.
Мое тело было полностью обнажено и беззащитно, а его поведение должно было заставить меня нервничать. Вместо этого я пыталась сосредоточиться, чтобы удержать свои бедра от движений.
— Если хочешь большего, то закинь руки за голову.
Я моргнула.
— Что? — принять еще более беззащитную позицию?
— Сделай это и не убирай их оттуда. Sdavaisya.
— Я-я не знаю.
— Это не просьба.
Я колебалась, но любопытство и моя нарастающая сексуальная озабоченность заставили меня выполнить это требование.
- Умница, — сказал он, когда я переплела пальцы рук на затылке. Несколько долгих мгновений Севастьян смотрел на меня таким собственническим взглядом, что он казался почти осязаемым. Наконец, его руки опустились, обхватив мою талию. Его пальцы почти соприкасались, и меня поразило, насколько он был больше меня, и вообще больше, чем любой из моих знакомых парней. Не покажусь ли я ему слишком маленькой?
Его грубые ладони скользнули вверх, и он пробормотал:
— Ideal’niy.
Я удовлетворенно вздохнула.
— Я думала, тебе не нравится, как я выгляжу.
Он в страхе поднял голову.
— Разве я когда-нибудь давал тебе повод так думать, зверек?
— Не твой типаж? Помнишь?
— Это я и имел в виду — буквально. Ты отличаешься от тех женщин, что у меня были. — Больше обращаясь к себе, он пробормотал, — Как день и ночь.
Я представила его с холодными величавыми северными красавицами и почувствовала себя недомерком. Но это чувство быстро исчезло — потому что он переключился на мою грудь.
Обхватив снизу, он практически полностью накрыл ее своими огромными ладонями. Не касаясь сосков, он сжал ее привычным движением, почти грубо. Но мне это понравилось, и я выгнулась ему навстречу.
Его ладони, не останавливаясь, сжимали грудь, пока все мое тело не взмолилось о более тесном контакте — чего он, казалось, намеренно избегал.
