Новицкий, как всегда, был абсолютно прав. Он, конечно, все понимал и даже сочувствовал мне. Ведь и впрямь: кто еще, кроме меня, мог в данном случае воздействовать на Леруа и, в случае необходимости, принимать жесткие меры? Да, я — пацифист. Это действительно так. Но когда речь идет о выживании всего Человечества, — надо быть жестким и решительным. Как говаривал Широков, «добро должно быть с кулаками».
Действительно, можно ли жертвовать меньшим, ради сохранения большего? Можно ли пренебречь органом, ради выживания всего организма?.. «Не вопрос», ответит любой хирург, и, почти не задумываясь, ампутирует изувеченную гангреной конечность. Или пораженный злокачественной опухолью орган. И будет прав.
Итак, логично ли допустить уничтожение части, во имя целого? Насколько комфортно будет человеку без руки, или ноги?.. Инвалид успокаивается тем, что, наперекор всему, остался жив. Ибо жизнь инвалида — это все-таки жизнь.
Но, при этом, — жизнь инвалида!..
А если ампутировать необходимо не ногу? Если для сохранения Рода Людского придется уничтожить десятки, сотни и тысячи людей?!
Разбудила меня Юна.
— Забыла показать вам, где находится кафе, — смущенно улыбаясь, сказала она. — Вы, наверное, проголодались?
— Да, действительно… — Я похлопал себя по животу, начинающему приобретать довольно обтекаемую форму. — Хотя небольшая голодовка, думаю, не помешала бы…
В углу пустого зала двое парней о чем-то ожесточенно спорили. Увидев меня и Юну, они торопливо допили зеленоватый напиток и встали. Лишь теперь я понял, что это аборигены: ростом они были более двух метров.
— Это аруанцы? — спросил я, когда гиганты вышли.
— Вы не знали, что многие из них работают с нами?
— Знал, конечно, но как-то непривычно. Этакая раса роскошных красавцев, баскетбольного роста…
— Привыкните. Большинство из них милые ребята…
— В тихом омуте — черти водятся…
— Что вы сказали?..
— Старинная русская пословица… Смысл ее в том, что внешне тихие люди иногда могут такое выкинуть!
— Понятно… — Юна как-то странно взглянула на меня. — Я вам, наверное, тоже такой кажусь? Тихоней, у которой черти в душе мутят?
— Отчего же… — я галантно склонил голову. — Хотя женщины без чертенят внутри, по-моему, просто отсутствуют в природе…
— Однако, у вас и мненьице!..
— Так уж получилось…
— Я столько наговорила о себе, а вы даже не рассказали о цели своего прибытия… — Юна отхлебнула глоток зеленоватого коктейля, покрытого красноватой пенкой и насмешливо взглянула на меня.
