– Прямо не знаю, смеяться мне или кусать локти – уж очень способной ученицей ты оказалась. Но, видишь ли, недостаточное знание предмета еще опаснее, чем полное незнание. Поэтому я предлагаю тебе пойти со мной. Меня замучает совесть, если я брошу тебя в середине обучения, не доведя его до конца.
– А это не опасно? Ведь у тебя нет совести, – напомнила Софи. – Во всяком случае, ты так говоришь.
– Изредка она все же просыпается.
Растрепанные ветром волосы, бронзовая от загара кожа, насмешливая улыбка… Камерон был красив, как никогда.
– Что у тебя на уме? – с трудом выговорила Софи, чувствуя, что у нее перехватывает горло.
– Пока ничего. Давай сначала взглянем, что лежит в твоей корзинке под салфеткой.
В сторожке Софи поставила корзинку на стол и развернула промасленную тряпицу.
– Это замок, – сказала она.
– Вижу. – Камерон потер подбородок. Интересно, для чего Софи понадобился замок? Женщин порой очень трудно понять. – И скажи на милость, зачем он тебе понадобился?
Глаза Софи потемнели – это было плохим знаком. Камерон почувствовал, что приближается шторм.
– Мне кажется, ответ на этот вопрос совершенно очевиден, – заявила Софи, положив на столешницу из необработанных досок обе ладони. – Это один из тех замков с секретом, которые были установлены в усадебном доме Уолкотта. Я позаимствовала его у Недди Уордсуорта.
– Позаимствовала?
– Да, в некотором смысле.
– Ага…
– Я хочу научиться открывать такие замки. И поскольку сегодня ночью ты продемонстрировал настоящее искусство в этом деле, я подумала, что лучшего учителя мне не найти.
– Нет, – отрезал Камерон.
– Ладно.
Софи завернула замок и снова спрятала его под салфетку. Камерон видел, она полна решимости осуществить свой замысел. Он не узнавал ее. Перед ним была та же самая Софи, которую он знал в юности, и одновременно совсем другая. «Она ни перед чем не остановится», – подумал Камерон.
– Может быть, расскажешь, что ты задумала?
– Нет.
Их взгляды встретились и скрестились, словно шпаги. Камерону показалось даже, что он слышит лязг металлических клинков. Софи прекрасно держала удар и умела обращать свою слабость в силу.
Пожав плечами, Камерон вынужден был признать свое поражение:
– Я уже говорил, у тебя врожденные способности манипулировать людьми. На этот раз ты подобрала нужный ключик. Я пойду тебе навстречу, но только потому, что, если я откажусь, ты наломаешь дров и попадешь в беду.
Выражение ее глаз, в которых бушевала буря, смягчилось, в них вспыхнул огонек. И Камерону показалось, что все вокруг преобразилось. У него потеплело на душе. Каким образом удалось этой хрупкой женщине пробиться сквозь толстую шкуру прямо к сердцу «адского пса»?
