– Дайте вы проехать! При чем здесь мы? – кричит женщина за рулем белой «тойоты».
– Да, вы конкретно ни при чем, но у нас другого выхода нет, – говорит женщина за пятьдесят. Она держит самодельный транспарант «Остановите незаконную стройку!». – Мы уже во все инстанции обращались, и везде нас либо отфутболивают…
Сигналы машин заглушают ее слова. Серебристая «десятка» срывается с места, едет прямо на толпу. Две женщины отскакивают в стороны. Парень запрыгивает на капот. «Десятка» тормозит. Из нее выпрыгивает здоровяк в черной кожаной куртке и бейсболке, кидается на парня. Ему на подмогу бросаются еще несколько человек. Здоровяк бьет одного ногой, другого кулаком, увертывается от удара. Его прижимают к машине, сбивают с ног, молотят. Из других машин выскакивают люди, включаются в драку. Присоединяются и стоящие на тротуаре. Вдалеке слышна полицейская сирена.
– Пойдем отсюда, – говорит Саша.
Он и Оля выбираются из толпы, идут прочь по тротуару.
– Вот еще один аргумент для тех, кто верит в ненасильственное решение всех вопросов, – говорит Саша.
– Надеюсь, ты не будешь говорить, что это – чисто русская дикость.
– Нет, конечно. Я вообще не об этом. Я хотел сказать, что уличная акция реально приносит успех либо за счет массовости, либо за счет насилия. Возьми сидячие забастовки в Штатах в шестидесятые – протесты против расовой сегрегации. Или кампус Беркли в шестьдесят девятом – протесты против войны во Вьетнаме. Там, по-моему, были жертвы. И только потом президент Никсон сдал назад…
– Это грустно…
– Что – грустно?
– Что насилие оказывается единственным аргументом…
– Это, конечно, плохо. Но это – реальность. Сколько человек ни пытался измениться, он все время откатывается к своей насильственной природе… Получается, с этим надо жить.
Саша и Оля оборачиваются. К месту драки подъехали три полицейские машины. Люди разбегаются. Полицейские хватают первых попавшихся, заламывают руки, надевают наручники.
* * *
Андрей сидит за столиком в буфете театра. Кроме него, в фойе никого. Андрей двигает по столу диктофон, блокнот, ручку. Оглядывается по сторонам, смотрит на выцветшие фотографии актеров на стенах.
Позади него хлопает дверь. К нему, слегка пошатываясь, идет мужчина лет тридцати пяти – актер гастролирующего московского театра. В руке он держит бутылку пива.
– Привет, – говорит актер. – Это ты насчет интервью, да? Ну, из местной газеты…
Андрей кивает. Актер садится.
– Ничего, что я так вот, неформально? У нас вчера был тяжелый день. Только приехали, и уже вечером спектакль… Ну, ты можешь себе представить… Ничего, что я на «ты»?
