Ребята молчат.
– Это вам, блядь, не игрушки. Я серьезно говорю: закроем всех. И надолго. Так что, если причастны – лучше чистосердечное сразу. Или, если знаете что-нибудь, слышали что-нибудь…
– Мы принципиально не поддерживаем насильственных действий, – говорит парень с крашеной прядью. – Поэтому мы не могли и не можем иметь к этому отношения…
– И мы ничего не знаем про эту группу, которая взяла на себя ответственность, – перебивает панк. – Мы – антифа, мы боремся с наци-скинами…
Кабанов отмахивается рукой.
– Я вас, короче, предупредил. Сейчас у нас просто профилактическая беседа. Алиби ваше мы проверим. И если выяснится, что алиби нет, сушите сухари. От восьми до пятнадцати. И за что? За собственный долбоебизм.
* * *
Саша сидит на диване с ноутбуком. Комната обставлена старой мебелью: кресла с потертыми подлокотниками, диван из такого же гарнитура, полированная «стенка» восьмидесятых годов. К выцветшим обоям приклеены скотчем плакаты – ETA: We Are The Attack, Rage Against The Machine, Manu Chao, Ayuda! A Les Familias De Los Combatientes del Norte 1934–1937, «No Gods, No Masters, No States, No Wars».
В комнату заходит Оля, бросает на диван телефон.
– Звонил отец.
Саша поднимает глаза от ноутбука.
– Он ездил делать репортаж в какую-то странную коммуну, и там среди участников увидел Вику. Он ее помнит – она на первом курсе заходила ко мне несколько раз. Но она его, похоже, не узнала.
– Да, странно. А что за коммуна?
– В заброшенной деревне, на границе области. Организовал какой-то чувак, бывший программист. Самому лет сорок с лишним, собрал вокруг себя молодежь…
– Напоминает Чарли Мэнсона…
– Возможно. Говорит, что люди уничтожают себя и природу, и поэтому надо отказаться от современной цивилизации…
– Правильно, по-своему, говорит.
– Они не пользуются Интернетом, телефоном. Живут натуральным хозяйством… Меня, ты понимаешь, не удивляет, что Вику это привлекло. Она любит такие резкие движения…
– И что теперь делать? Вытаскивать ее оттуда?
– Зачем? Отец сказал, что, по его ощущениям, все абсолютно добровольно. Если она там, значит, сама захотела.
– И если она не предупредила даже лучшую подругу…
Оля пожимает плечами. В комнату входит большой толстый рыжий кот, трется о ее ноги. Она берет его на руки, гладит.
* * *
Из курсовой работы по политологии студентки группы 403 Никитиной Ольги на тему «История левых и анархистских движений Европы с конца 19-го века до наших дней»
Банда Бонно
Страна: Франция
