– А ты уверен, что я уже не выполнила этого условия? – спросила Олеся наконец, пересекая комнату и открывая двери. Шебякин остался стоять в проходе, вынудив ее протиснуться между ним и дверным проходом.
– Душ там, – бросил он и отвернулся. Кусочки пазла вставали на свои места с каждой каплей, срывающейся вниз с душевой лейки над головой Олеси – медленно, почти с обратной скоростью события состыковывались со временем. Разбитая ваза с цветами на полу. Шебякин – злой и обломанный, голый и с бутылкой виски в руке. Олеся, тоже голая, на диване, просит ее простить. Даже в состоянии анабиоза, в полнейшей отключке ее тело каким-то загадочным образом стремилось сохранить верность Померанцеву, вздрагивая, как от боли, от прикосновения чужих рук.
– Кефирчику налить? – спросил Артем, держась как ни в чем не бывало. Улыбка, позитив, вежливое равнодушие. Ролей мало, актрис полно. Упустила ты, дорогуша, свой шанс. Ради какого-то долговязого самоуверенного козла, который всегда будет вытирать о тебя ноги.
– С удовольствием! – Олеся сделала приличный глоток и, конечно же, насмешила Артема появившимися на ее лице «усами». Он стер их с ее губ салфеткой.
– Дурочка ты, Олеся. Разве можно так мужика любить?
– Дура я, Шебякин. Полная дура, да, – кивнула Рожкова, допивая кефир.
– Насчет полной дуры, – покачал головой Шебякин. – Как думаешь, если бы пришлось для роли похудеть, ты бы смогла?
– А зачем? – Олеся моментально высунула нос из кефира. – Роль-то ты мне все равно не дашь.
– Не дам. Но просто интересно, смогла бы или нет? Как Рене Зельвегер.
– Она поправлялась для Бриджит Джонс вообще-то. Это-то я точно смогу, – рассмеялась Олеся.
– Ах да, точно, – кивнул Шебякин. – Тебя куда-нибудь подвезти?
Олеся задумалась. Идти домой? Спектаклей сегодня в студии не было, репетиций тоже не намечалось. Солнце за окном все еще заманчиво светило.
– Я прогуляюсь.
– Ну, как знаешь, – пожал плечами он. – А все же… Похудела бы?
– Ради роли? – Олеся откопала из сумки телефон, только чтобы убедиться, что он уже давно умер. – У тебя нет зарядки?
– Только не к такому старью, – покачал головой Шебякин, с жалостью, если не с презрением взирая на Олесин смартфон. Богема, куда деваться. Определенные стандарты подразумеваются.
– Я бы похудела. На сколько бы сказал, на столько бы и похудела, вообще бы жрать бросила. И переспала бы с тобой, если бы не эта вот какая-то ненормальность со мной. Просто не могу. Физически не могу. Что-то на уровне гормонов и подсознания, понимаешь ты меня, Шебякин?
